Александр Лайк - Синий, как море

Сзади появился Орбен.

- Прошу прощения, если помешал, мой принц, - решительно начал он, все готово. Могила готова, тела подготовлены к погребению.

- Идемте, Витязь, - я был даже рад оборвать этот разговор.

Альба тряхнул головой, скрывая едва-едва заметную улыбку.

- Хорошие слуги понимают куда больше сказанного - помните? Еще хорошие слуги все делают кстати.

- Вы это к чему? - спросил я недовольно. Альба понимал мои мысли не хуже меня, и мне это почему-то перестало нравиться.

- В основном, к тому, что Витязи - тоже в некотором роде слуги. Только для весьма специфических услуг. Но смею вас заверить, слуги хорошие!

Альба неожиданно истерически заржал. Другого слова я подобрать просто не могу. Он издавал совершенно немыслимые для человеческого горла - да и уха, надо признаться - звуки. Он стонал. Он вскрикивал. Он часто вибрировал на нестерпимо высокой ноте. Так, наверное, должен был смеяться лунный дьявол, если бы его щекотали под мышками, одновременно прикладывая к лапам раскаленные угли.

Я изумленно смотрел на него. Такого я еще никогда не слышал. Такое не забывается. Такое впечатывается намертво прямо в позвоночный столб, и стереть ужасную память о чем-то подобном не под силу никакой магии.

Вдруг Альба замолчал и остановился.

- Ладно, - сказал он, очевидно, самому себе. - Возьмите жемчужину, принц. Сейчас будет грустно.

И стало грустно. Молча мы опустили три тела в глубокую яму, молча стали забрасывать ее землей. Вернее, только одно тело. И плащ, куда были сложены части еще двух. Даргиш, шатаясь, принес к могиле два шлема и положил сверху на холмик.

- Курьер налегке скакал, - тоскливо сказал он. - А ведь тоже воин... и почтить нечем...

- Пока положим уздечку, - предложил Альба. - А потом уж из Ранскурта наведаетесь, и сделаете, как надлежит.

- Может, меч положим? - неуверенно спросил Орбен. - Мечи есть...

- Эти мечи принадлежали не ему, - сурово возразил Даргиш. - И это не его трофей. И к тому же, меч на могиле не оставляют. Или хоронят вместе с бойцом, или передают другу. Меч должен мстить... а шлем оберегать. И после смерти хозяина тоже. Витязь прав. Харсей, принеси его уздечку.

И все обнажили мечи, и отсалютовали невысокому холмику на раздорожье, прямо напротив путевестного трилистника.

- Прими их, Луна, - тихо сказал Даргиш, поворачиваясь к бледнеющему месяцу и приложив клинок к груди.

- Прими их, Луна, - почти беззвучно повторили остальные, а демоны склонили лохматые лобастые головы и дружно рокотнули "У-ум".

И еще несколько мгновений все молчали, а небо на востоке становилось все светлее. Скоро солнце ухватится лучами за край земли и подтянется к горизонту. И будет день.

Потом Альба по-кошачьи встряхнулся и обернулся к Даргишу.

- Вас покачивает, лейтенант. Трудно?

- Да уж чего легкого, - проворчал Даргиш. - Много крови потерял. И каждый шаг кости встряхивает, а кости нехороши. Ключицу бы в лубок надо, а этого здесь не устроишь.

- Вы сможете доехать до Ранскурта?

- Да куда ж я денусь, Витязь? Смогу не смогу, а доеду.

- Я хочу сказать вам, что мы сейчас - на рассвете - вас покинем. Тех, кто не сможет сражаться - кстати, как зовут воина, потерявшего сегодня руку?

- Ромерио, Витязь.

- Странное имя. Он не из Ранскурта?

- Родом он из Кармина. Был направлен ко мне сразу, как вышел из учебных казарм. С той поры служит в Ранскурте, под рукой принца Данка.

- Так вот, лейтенант, мы здесь расстанемся с вами и Ромерио, а сами, вопреки предыдущему решению, отправимся дальше, в Сапфир.

- Вы не возвращаетесь? - Даргиш заметно удивился.

- Принц Райдок нашел на теле одного из дьяволов Жемчужину Странствий. Мы воспользуемся ей, чтобы оказаться в Сапфире тотчас же. Сможете ли вы вдвоем доехать до города, или Харсею следует вам помочь?

Даргиш подумал.

- Ну, Витязь, раз уж такое дело... Доберемся как-нибудь. Здесь, хвала богам, недалеко. Пару лошадей вы нам оставите?

- Разумеется. Можем оставить и сменных, только зачем они вам?

- Да незачем. С ними управляться еще придется. Шагом доедем, хватит нам по лошади на шлем. Что его сиятельству передать?

Теперь задумался Альба.

- А просто расскажите все, как было. Ничего специального передавать не следует. И давайте собираться побыстрее - рассвет наступает, а обороняться нам.

Мы собрали вещи увечных и помогли им подняться в седло. Потом демоны привели наших лошадей и сгрудились с ними в кучку. Альба ударом по плечу отправил в эту же кучку Харсея и последний раз повернулся к Даргишу.

- Дождитесь нашего ухода и немедленно уезжайте. Желаю вам поскорей подманить здоровье. И спасибо за добрый бой, воины. Выживем - свидимся, а свидимся - повоюем.

Даргиш медленно и неловко поднял правую руку в салюте. Альба вскинул ладонь в ответе и тут же сморщился, пошатнувшись и левой рукой хватаясь за бедро. Потом коротко и неприятно засмеялся.

- Биты, как победители - так говорят у варваров Сандерклиффа.

- Почему? - спросил Орбен.

- Да целы бывают только трусы, которые успели сбежать, пока не началось. А победители уходят с поля последними, ну и...

Солнце взошло. Там, за горами. Мы не увидели его, но то, как изменилось все вокруг, сказало без слов - солнце взошло. Альба легонько подтолкнул меня к демонам.

- Собирайтесь поплотнее. Да, лейтенант, пришлите кого-нибудь на развилку - трупы дьяволов следует отправить в Дельфос. Жрецы сделают все, что надлежит.

- Понял, - кратко отозвался Даргиш. - Ну, доброго пути, Витязь. Давайте уж отправляйтесь, поглядеть охота.

Альба сосредоточенно подошел к нам. Мы стояли тесно, плечом к плечу и колено к колену. Орбен, как всегда, был слева от меня, справа на этот раз оказался Харсей. Демоны дышали нам в затылок, и даже лошади сбились очень плотно - клянусь Луной, они все-таки все понимают.

Альба извлек жемчужину и бережно поместил ее на раскрытую ладонь.

Потом прикрыл глаза и неслышно зашептал что-то - я разобрал только "поистине, в спешной нужде тревожу тебя".

А потом жемчужина засветилась. Она светилась все ярче и ярче с каждым мгновением и скоро засияла пронзительней летнего солнца. Перед моими глазами поплыли зеленые круги - как бывает, если пристально посмотришь на солнце, а потом зажмуришься. И все вокруг замерцало.

В какой-то миг мне показалось, что я вижу одновременно две местности - обе зыбкие, как сквозь морскую воду. Жемчужина по-прежнему милосердно слепила нас, не давая помутиться рассудку. Но сквозь въевшуюся в память до боли развилку трех дорог все явственнее проступала сочная, яркая зелень холмов, искристая, сахарная белизна цветущих садов меж холмами, и небо небо настолько густо синее, что не хотелось поверить в его реальность. А белесовато голубое небо раздорожья становилось все бледнее и как-то дальше - словно один купол небес прятался за другим. И Даргиш с Ромерио расплывались, делались прозрачными, а вместо них там, у подножия холмов, проступали, проявлялись фаланги пехотинцев в матово сверкающих вороненых доспехах.