Виктор Колупаев - Фирменный поезд «Фомич»

— Пойду узнаю, когда будет Усть-Манск, — сказал Семен и двинулся к купе проводниц. Вот сейчас он там немного поговорит, все выяснит, успокоится. Обогнуть Усть-Манск мы никак не могли. Должен быть Усть-Манск, так же как обязательно должен быть пришелец на пути Семена и Тоси.

Времени было часа четыре. Самое пекло. Семен вернулся успокоенный, встал на полку и проверил, действует ли вентилятор. Нет. Он упорно не действовал.

Я полез в карман за платком, но вытащил оттуда лишь аккуратно сложенную вчетверо телеграмму.

— Э! А про телеграмму-то забыли!

— Бабуся Коля, — подхватил Степан Матвеевич.

Все другие, может, и боролись с жарой, но Степан-то Матвеевич был занят явно другим. Он старался найти объяснение случившемуся с ним.

— Да-а! — вскричал я. — Ну надо же. Совершенно забыл. Бабуся ведь оставила в нашем купе чемодан!

— Как так? — удивился Семен. — Забыла?

— Нет. Она его специально не взяла. Оставила, и все. Пусть, кому нужно, тот берет.

— Это она из-за меня? — спросила Тося.

— Нет, нет. Она его действительно оставила нарочно. Не нужен он ей. И внук Коля тоже сказал: пусть этот чемодан едет в Марград.

— Ой как интересно! — засияла Тося. Сейчас я понимал Ивана. Тося — красавица!

— Садитесь сюда, — предложил ей Иван. Тося перелетела на его место. Они немного столкнулись из-за неповоротливости Ивана, но женщина не обратила на это внимания. Иван же только нахмурился.

— Комиссию надо выбрать, — предложил Семен. — Опись придется делать. И тетю Машу надо пригласить, как представителя администрации. У кого есть бумага и ручка? У меня есть бумага и ручка. Так что, начнем?

Тетя Маша каким-то образом почувствовала, что ей совершенно необходимо находиться здесь, и уже спрашивала:

— Это кто тут чемоданы оставляет?

— Тебе бабуся сказала об этом чемодане, — обратился ко мне Семен, — ты и открывай его.

Я поднял полку. Чемодан был старый и какой-то нестандартный, скорее всего самодельный. Замка у него не оказалось. Простая палочка была воткнута в петлю, чтобы при переноске не открывалась крышка. Я вытащил палочку, положил ее на столик и начал медленно открывать крышку чемодана. В чемодане находилось какое-то изделие. Не вещь, не тряпка, а именно изделие, даже произведение прикладного искусства. Что-то резное, точеное, с тщательно выделанными деталями. Что-то очень знакомое и неопознанное лишь потому, что имело другие размеры, чем привычное. Да и видно его было пока только сверху.

— Ой! Что это? — удивилась Тося. — Скажите мне, что это?

— Магазин, — сказал я. — Бабуся говорила, что в этом чемодане магазин.

— Как это магазин? — не поверил Семен. — Какой еще может быть магазин в чемодане?

— Вот этого не знаю. А в другом чемодане у бабуси был поезд. А в рюкзаке — пасека.

— Ерунда, — не поверил Семен. — Какой поезд? Какая пасека?

— Поезд, — пробормотал Степан Матвеевич. — Вы что же, сами его видели? Собственными глазами?

— Видел, — сказал я. — Как живой… то есть как настоящий. И ощущение такое, что он даже движется.

— Что же вы раньше не сказали?!

— А в опись что записывать? — вмешался Семен. — Магазин?

— Одну минуточку, — попросил Иван. — Так ничего не разберешь. Давайте его на стол или полку.

— Давай, — согласился я.

— Только осторожнее, — попросила Зинаида Павловна. — Тут такая резьба! Тут красота неописуемая!

— Беритесь за тот край! — скомандовал Иван. — А я за этот. Мы приподнимаем, а вы, Степан Матвеевич и Семен, убирайте чемодан, а то тут не очень-то и развернешься. Давай! — Мы схватились за углы непонятной, но красивой игрушки и начали приподнимать ее. — Осторожнее, не задень за тару, — прохрипел Иван. — Вытаскивайте! Вытаскивайте! Тяжелая штука…

— Все, — приглушенно сказал Степан Матвеевич. — Ставьте.

Мы с Иваном поставили магазин на Тосину полку.

— Так я записываю? — спросил Семен. — Магазин, что ли? Так и писать: магазин. Смешно… Разве это опись?

Я немного отдышался и теперь уже более внимательно рассмотрел произведение прикладного искусства. Бог ты мой! Да что же это?! Ведь это… Ведь это был… Но какое совершенство! Какая точность! Просто невероятно.

— Похоже на универмаг, — в растерянности прошептал Степан Матвеевич. — Марградский универмаг. Тысячу раз его видел. Вот так магазин бабуся оставила!

— Правда? — поверила и не поверила Тося. — Это универмаг? Но ведь это так интересно! Я еще никогда не видела Марградский универмаг. Я еще и в Марграде-то ни разу не была, а побывать в нем очень, очень хочется. Правда, Семен?

Семен даже не ответил ей. Впервые в этом поезде. Не знаю уж, как там у них было раньше, но здесь, в поезде, он ловил вопросы Тоси на лету и даже успевал отвечать на них раньше, чем они были заданы. У Семена в голове проклевывалась какая-то мысль. Ну да! Мы-то все были просто удивлены сейчас. Красивая вещь, игрушка или макет. Скорее всего макет. Ну вот как, например, макет Исаакиевского собора в Ленинграде в самом Исаакиевском соборе. И вот мы все еще продолжали удивленно рассматривать это маленькое, уменьшенное во сколько-то там раз чудо, а Семен уже знал что-то, видел что-то или просто чувствовал. Словом, он уже разгадал загадку этого чемодана.

— Пожалуйста, чуть вправо, — раздалось над моей головой.

Я оглянулся. А… Это Валерий Михайлович, придерживая правой рукой на лбу успевшую высохнуть тряпку и чуть приподнявшись на левом локте, осмысленно и даже очень и очень заинтересованно пытался рассмотреть стоящее на противоположной нижней полке. Я посторонился.

— Благодарю вас, — сказал Валерий Михайлович. — Сколько?

— Нет, нет, — мгновенно среагировал Семен. — Больше ничего. Совершенно ничего. Опись вот. Распишитесь, пожалуйста. Магазин и чемодан. Я сам сдам его в Марграде. Лично, так сказать. Произведение искусства и прочее. Тут надо понимать. Тут такое дело! — Очень чем-то был взволнован Семен Кирсанов. И с чего бы это? Даже про Усть-Манск не упомянул.

— Вот здорово! — воскликнула Тося. — Значит, мы сейчас-в Марград? Это правда, Семен?

— Правда, правда. В Усть-Манск мы еще успеем. Может, никаких пирожков там мама и не напекла. Может, она и не знает, что мы едем.

— Как это? — удивилась Тося.

— Я, может, и телеграмму забыл в Усть-Манск дать.

— Семен, мы же вместе ходили на телеграф!

— Да, но ведь и перепутать можно, индекс там, город, улицу. Все может быть. Приедем мы как снег на голову. Неожиданность! Радость, а все же неожиданность. У мамы сердце больное. Удар или еще что. Разве можно так? Тут надо подготовить, предупредить, чтобы радость, но уж никак не неожиданность…

— Семен, да что это ты говоришь? — удивилась Тося. Что-то сдвинулось в ее лице, в ее настроении, в ее душе. Наверное, таким она своего Семена еще не видела.