Гарри Гаррисон - 50 х 50

Нил подавил вновь начавшую закипать злость и начал снова, в лучших преподавательских традициях университета.

— Я уверен, ты понимаешь, что качественно проведенное обследование лишь часть решения поставленной задачи. Не вдаваясь в подробности, скажу, что, если данные собраны точные, уравнения к-фактора решаются автоматически.

— Я опять потерял нить. Все говорят о к-факторе, но никто так и не объяснил мне, а что же это такое.

Нил уже начал входить в азарт:

— Это термин, позаимствованный из нуклеоники, и именно в этом контексте проще всего объяснить его смысл. Ты же знаешь, как работает ядерный реактор. В принципе это та же атомная бомба. Разница лишь в скорости цепной реакции и контроле над ней. В обоих случаях мы имеем нейтроны, которые на высокой скорости ударяют в ядра атомов и выбивают новые нейтроны, которые в свою очередь проделывают то же самое. Процесс все ускоряется, и — бум ! Несколько миллисекунд, и у нас атомный взрыв. Такое случается, если реакция неконтролируемая.

Однако, если в наличии имеется тяжелая вода или графит, которые замедляют нейтроны, а также поглотитель, вроде кадмия, можно регулировать скорость реакции. Если замедлителя и поглотителя слишком много, реакция остановится. Мало — реакция приведет к взрыву. В ядерном реакторе обе крайности совершенно ни к чему. Нужен оптимальный баланс, при котором поглощается ровно столько нейтронов, сколько и выделяется. Тем самым внутри реактора обеспечивается постоянная температура. В этом случае константа воспроизводства нейтронов равна 1. Баланс между генерацией и поглощением нейтронов и называется к-фактором ядерного реактора. В идеале он равен единице с семью нолями после запятой.

Однако этого идеала нельзя достигнуть в столь динамичной системе, как ядерный реактор. Но если нейтронов вырабатывается чуть больше, то есть к-фактор равняется 1,00000001, жди беды. Каждый лишний нейтрон вышибает два новых, их количество растет в геометрической прогрессии и приводит к взрыву. С другой стороны, к-фактор, равный нулю с восемью девятками после запятой, ничем не лучше. Реакция с той же скоростью будет замедляться. То есть управление ядерным реактором сводится к контролю к-фактора и постоянной поднастройке.

— Это мне понятно, — кивнул Коста. — Но при чем тут социэтика?

— Мы к этому подойдем… как только ты поймешь и признаешь, что минимальная разница в величине к-фактора может привести к совершенно другому результату. Можно сказать, что один-единственный невероятно крошечный нейтрон может превратить ядерный реактор и в атомную бомбу, и в медленно остывающую кучу инертных урановых изотопов. Это ясно?

Коста кивнул.

— Хорошо. Теперь попробуем провести аналогию между человеческим обществом и ядерным реактором. На одном полюсе — умирающая, декадентская цивилизация, остатки высокоразвитого индустриального общества, проживающая капитал, проедающая запасы, которые невозможно возместить из-за непрекращающегося падения технологического уровня. Когда сломается последняя машина и выйдет из строя последний синтезатор пищи, люди умрут. Это — остановившийся ядерный реактор. На другом полюсе — абсолютная анархия. Каждый человек думает только о себе, сметая все, что возникает на его пути. Атомный взрыв. А посередине — живое, активное, устремленное в будущее общество.

Это, конечно, сильное упрощение, но более точного сравнения не найти. В действительности общество — бесконечно сложный социальный организм, на который влияют тысячи и миллионы самых различных факторов. А между «замерзанием» и взрывом существует множество вариантов развития. Рост численности населения, война или репрессии могут вызывать иммиграционные волны. Животные и растительные виды могут уничтожаться ради сиюминутных потребностей или в угоду моде. Ты же помнишь судьбу почтового голубя и американского бизона.

Внешние воздействия, голод, жизненные потребности, ненависть, страсти людей отражаются в их взаимоотношениях. Отдельно взятый человек нас не интересует. Но, как только он что-то говорит, передает информацию в какой-то форме, просто выражает свое мнение, он становится условной отметкой. Его можно промаркировать, измерить, внести в график. Его действия можно сгруппировать с действиями других членов общества, отследить действия всей группы. Человек, и все общество, становится системной проблемой, для решения которой можно задействовать компьютер. Мы разрубаем гордиев узел ЛЛЯ и двигаемся навстречу решению.

— Стоп! — Коста поднял руку. — До ЛЛЯ я все понимал. А это что за зверь? Пароль для посвященных?

— Не пароль — аббревиатура. Линейный логический язык, на котором спотыкались прежние исследователи. Все они — историки, социологи, политические аналитики, антропологи — обрекали себя на неудачу, еще не приступив к исследованиям. Им приходилось узнать все об А и Б, прежде чем они могли найти В. Факты они раскладывали по полочкам. Тогда как анализировали они сложнейшую замкнутую систему с такими элементами, как положительная и отрицательная обратная связь и переменная коммутация. Да и находится вся система в динамическом состоянии в силу непрерывной гомеостатической коррекции. Неудивительно, что у них ничего не выходило.

— Вот это ты зря, — запротестовал Коста. — Я признаю, что социэтика — огромный шаг вперед. Но многое было нащупано раньше.

— Если ты имеешь в виду линейную прогрессию от прежних социологических дисциплин — забудь об этом, — покачал головой Нил. — Это все равно что сравнивать алхимию с физикой. Древние с их сушеными лягушками и внутренностями животных знали, что такое дистилляция и плавление. Но эти технологии не составляли основу их знаний, наоборот, являлись побочными продуктами. А занимало их совсем другое. Кроме трансмутации, они ни о чем слышать не хотели.

Они проходили мимо ниши отдыха, и Адау увлек в нее Нила, сел на стул. Вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, предложил Нилу, вторую взял себе. Мужчины закурили.

— Все, что ты говорил, мне понятно. Но как нам перекинуть мостик к к-фактору?

— Просто, — ответил Нил. — Для этого надо избавиться от ЛЛЯ и ложных выводов. Вспомни политику прошлого. Мы — ангелы, они — дьяволы. И в это верили. В истории человечества не было войны, которая с каждой стороны не поддерживалась официальной церковью. И каждый заявлял, что бог за них. То есть врага поддерживал понятно кто. Эта теория была столь же обоснованной, как и другая, согласно которой один человек мог втянуть страну в войну, а следовательно, удачное покушение, совершенное в должный момент, могло спасти мир.

— Вроде бы логично, — заметил Коста.

— Разумеется, нет. Многие прежние идеи казались логичными. Потому что в своей простоте были понятны каждому. Но истины не обязательно бывают простыми. Убийство жаждущего войны диктатора ничего не меняет. Общество по-прежнему ориентировано на насилие, причины, провоцирующие войну, остаются, партия войны никуда не исчезла. Здесь ничего не меняется, а значит, и к-фактор остается прежним.