Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея

Итак, Мегабиз докладывал о важнейших делах царства, а писец писал себе указ. И случилось так, что писец, заслушавшись рассказа о важнейших делах, по ошибке вместо "Оронт" написал "Клеарх". Царь стал читать и удивился.

- Надо переправить приказ, - в ужасе воскликнул Мегабиз. - Ты не можешь послать царским оком в Вавилон выскочку грека!

А р т х а к ш а т р а. Как ты смеешь мне перечить? Впрочем, ты прав: я пошлю вместе с ним Митрадата.

Тут с Мегабизом что-то случилось. Царь думал, он упал на колени, а тот, оказывается, потерял сознание.

Когда он очнулся, царь обнял его и сказал:

- Забудем это! Безумие - принимать ошибку дибиру за знак судьбы.

Мегабиз уговорил его не наказывать писца и ушел совершенно успокоенный. А царь, ужасаясь, думал: "Что же творится в Вавилонии?! Я непременно пошлю туда Клеарха и Митрадата, но тайно, под видом купцов, а все пусть думают, что они отправились во Фригию".

x x x

По-персидски дорога называется "paoi", это слово родственно греческому "понтос". Но так как у персов дороги пролегают не по морю, а по материку, то возят по ним не столько товары, сколько подати.

У морских дорог есть такая особенность: хороших людей они пропускают, а плохих топят. То же и с царскими дорогами: царские люди проходят беспрепятственно, а купцы платят подати. И Клеарх, и Митрадат ехали из Пасаргад в Вавилон под видом купцов снежными перевалами и зелеными долинами, и горы вокруг них, подобные буре, застывшей в вечности, то вздымались к небесам, то опускались к преисподней.

На середине пути они подъехали к двум горам, которые в древности дрались между собой, как бараны, подобно Симплегадам, однако не на суше, а на море. Симплегады остановились, когда мимо них стали плавать торговцы и горшечники, а горы, дерущиеся, как бараны, остановились по слову царя Дария, высекшего на них заклинания и учредившего налоги.

И вот, когда караван вошел в ущелье, навстречу каравану выехал человек с лицом, как полная луна, с железным телом и с золотым мечом. Он сидел на белом коне, украшенном золотыми бляхами и бубенцами; на голове коня был султан из лебединых перьев и такой же - на хвосте. А меч его был вот какой: звезды, солнце и луна гляделись в него, и весь мир видел в нем свое отражение.

- Эй! - закричал всадник. - Меня зовут Феридан, нет на свете никого, кто бы обогнал моего коня с лебедиными крыльями, скачущего выше гор, и нет на свете ничего, что бы победило мой меч, устрашающий зло и добывающий добро! И я поставлен царем стеречь ворота Персиды, чтобы добрый человек не претерпел обиды, а злой не прошел безнаказанно; чтобы царскому посланцу не было препон и чтобы торговец не прошел беспошлинно. А вы кто такие?

Митрадат отвечал с поклоном:

- Мы торговцы и заплатим требуемое.

Люди Феридана подъехали ближе. Митрадат проверил их грамоту с царской печатью, отвесил пошлину и положил ее на жертвенный камень, а рядом, по принятому обычаю, положил отдельно от пошлин пять мин серебром и сверху поставил серебряную чашу.

Тут Феридан смягчился и стал шутить, его люди соскочили с коней, а торговцы слезли с мулов, зарезали барашка и сбегали за водой. Уже садились за трапезу, когда Клеарх увидел: Феридан смотрит на меч у него на боку и не в силах отвести глаз. Наконец перс сказал:

- Какой добрый клинок! Можно ли поглядеть на него?

Клеарх не посмел отказать и протянул ему меч рукоятью вперед. Перс полюбовался мечом и спросил:

- Как ты думаешь, может ли он разрубить этот священный камень?

- Думаю, что не может, - ответил Клеарх.

- А как ты думаешь, может ли он разрубить эти деньги на камне?

- Это зависит от силы удара, - отвечал Клеарх.

- А ну-ка, я попробую, - сказал Феридан и поднял меч.

Удар его был такой силы, что разрубил серебряную чашу и монеты под нею, кизикские статеры, афинские драхмы с изображением совы и персидских стрелков, а дальше клинок засел в камне, перс его дернул, и клинок сломался. И по этому знаку люди перса набросились на караван.

Но Клеарх уже давно был настороже. Он перекатился и выхватил из-под соседней повозки секиру; пущенный в него дротик свистнул мимо, пригвоздил полу кафтана и ушел в расселину в скале. Клеарх хватил секирой и отрубил кусок кафтана, а потом поднял ее обеими руками, обернулся и разрубил человека, который прыгнул на него.

А Митрадат видел, что противников много больше и устоять против них нельзя, и подумал: "Царь не простил мне, что я воспротивился казни отца! Однако ж и отцеубийцу б не помиловал! А может, это отец мой их нанял?" И, задумавшись, отполз в сторонку и притворился мертвым.

Клеарх отмахивался секирой, забираясь в горы все выше и выше, а разбойники наседали, так что только и видно было, как кружатся четырнадцать рук, шесть мечей и одна секира. Эту секиру в знак дружбы подарил Клеарху в Экбатанах один массагет, которого недруги обвиняли в смерти брата, поставленного предводителем над массагетами: Секира была медная, с золотыми бляхами, а на щеках ее скифский Арес сражался со свернувшимся вокруг солнца змеем. Надо сказать, что у массагетов очень мало железа и много медного оружия, и эта секира не очень годилась против персидских мечей.

Как-то Клеарх отбился и нырнул в кусты; видит - пещерка, он - туда. Трое разбойников остановились у пещеры. Один пнул кости у порога, вгляделся в тень.

- Он, наверное, трус, он не выйдет.

Клеарх не отозвался. Один из разбойников натянул лук и выстрелил в тень, стрела попала Клеарху в руку. Он смолчал.

- Нет, его здесь нет, - сказал разбойник, - а вишап, может, и есть.

Разбойники заспорили. Клеарх вытащил стрелу и потихоньку пополз в глубь пещеры. Вскоре приполз к другой расщелине, выглянул сквозь нее и увидел, что разбойники связали в цепочку людей и отогнали животных, а Митрадат и еще кто-то лежат в кучке, и радом с кучкой уже сидит стервятник.

Предводитель разбойников стоял совсем невдалеке, к нему подошел слуга и сказал:

- Нету его!

Предводитель долго глядел вокруг, а потом показал на скалу, почти прямо, на Клеарха, и сказал:

- Видишь поворот дороги и под ним расщелину? Клянусь Митрой, он там, потому что я вижу над этой расщелиной его Фарну.

Клеарх хотел было уходить внутрь горы, а потом подумал, что Митрадат мертв и жизнь неумная вещь. Он вскочил на камень и закричал:

- Ты удачно угадал, Феридан, но удача эта будет последней в твоей жизни, - размахнулся и швырнул секиру. Слуга прыгнул вперед, ему разрубило ключицу и горло, а самого главаря только обрызгало кровью. Он засмеялся и сказал:

- Клянусь Митрой! Кажется, твой Фарна все-таки сбежал от тебя, и я не пойму, что это там сияет над поворотом дороги. Возьмите его живым!

Разбойники бросились вверх к Клеарху, и тут раздалось сверху:

- Эй! Кто тут без моего ведома обижает людей?