Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

Кукушонок улыбнулся:

- Еще никто не посмел отказаться от поединка только потому, что знает о поражении.

Даттам покачал головой:

- Вот на этом-то Арфарра вас и ловит, как зайцев. А еще, говорят, в тюрьме вы изменились.

Кукушонок долго думал, потом сказал:

- Может быть, я приму ваше предложение - завтра. Если вы от него не откажетесь.

Даттам выехал из ворот замка очень задумчивый. "Что этот бес затевает?" - думал он. Даттам хорошо помнил, как сам после тюрьмы притворялся хромым. И это после тюрьмы в империи, где не сидят - висят. А с этим, скажите на милость, что плохого делали? Придушили слегка - и все...

А к Марбоду Кукушонку меж тем опять просочился адвокат и спросил:

- Ну что, вы идете к гостям?

- Нет, - ответил Кукушонок, - сначала я сам схожу в гости.

А в то время, пока Даттам беседовал с Марбодом Кукушонком, послушник Неревен вышивал в покоях королевны Айлиль.

Месяц назад Айлиль показала ему портрет в золотой рамке и грустно сказала:

- Расскажи мне все, что знаешь об экзархе Варнарайна. Он за меня сватается.

С тех пор Неревен молился ночами старцу Бужве, чтоб тот устроил этот брак. Неревен видел: Государь Харсома в небесном дворце, государыня Айлиль под хрустальным деревом, а у ее ног сидит Неревен и играет на лютне, и Харсома смотрит на него своими мягкими жемчужными глазами. Великий Бужва! Пусть экзарх возьмет к себе Айлиль, а Айлиль возьмет Неревена в Небесный Город.

Айлиль часто звала Неревена, чтобы советоваться с ним о подарках и платьях, боялась, видно, прослыть дикаркой.

И сегодня Айлиль примеряла наряд за нарядом, а девушки бегали за ней с булавками и шпильками.

Айлиль надела красную юбку и поверх - кофту с распашными рукавами, унизанными скатным жемчугом, завертелась перед зеркалом и решила, что шлейф у юбки слишком широк, и поэтому она некрасиво вздергивается кверху.

- Ведь вздергивается? - спросила Айлиль у Неревена.

Неревен отвечал, что не вздергивается ничуть, а вот если надеть к такому платью белую накидку, то наряд будет в точности как тот, в котором Зимняя Дева пленила государя Миена. Принесли целую кучу накидок и стали примерять.

Неревен спросил:

- А правду говорят, что Марбод Кукушонок взял вдову суконщика второй женой?

- Ах, вот как, - сказала Айлиль, и тут же разбранила служанку, ползавшую у подола: та невзначай уколола ее булавкой так, что на глазах у Айлиль выступили слезы.

Ни одна из накидок Айлиль не угодила. Наконец, взгляд королевны упал на неревенову вышивку: белую, плетеную. Неревен свивал последних паучков: послезавтра уходил в империю храмовый караван, и с ним вместе подарки от короля будущему шурину и, кстати, неревеново рукоделье.

Девушка накинула покрывало на плечи, повертелась перед зеркалом и сказала:

- Подари!

Неревен побледнел и покачал головой.

Айлиль закусила губу, потом сняла с себя жемчужное ожерелье и обмотала его вокруг шеи Неревена.

Неревен готов был заплакать.

- Сударыня! Я по обету шью его в храм Парчового Бужвы! Я... я... обещал ему три таких покрова... Два отослал, это последний...

И Неревен действительно расплакался.

Девушка стояла в нерешительности. Ей вдруг очень захотелось покрывала, но и бога обидеть было неудобно. Айлиль снова закружилась: серебряные знаки обвили ее с головы до пят. Айлиль замерла от сладкого святотатства: покрывало, посвященное богу, напоенное светом, теплом и тайным смыслом от старых знаков, утративших значение и потому трижды священных.

- Ну, хорошо, - сказала грустно Айлиль, - оставь мне его на ночь и день: я его сама уложу в походный ларь.

Тут Неревен не посмел отказать.

А вечером, когда Айлиль продевала вышивку сквозь золотое кольцо, в окошко влетел камешек. Девушка вспомнила про Зимнюю Деву, обернулась белым покровом и сбежала в сад.

Рододендроны у бывшего Серединного Океана цвели золотым и розовым, а в кустах ее ждал Марбод Кукушонок. Марбод взял ее за руки и хотел поцеловать. "Интересно, сколько раз он так в тюрьме целовал ту, другую, горожанку", - подумала она.

- Говорят, - спросила Айлиль, - вы берете к себе в дом вдову суконщика?

- Говорят, - спросил Кукушонок, - вы выходите замуж за экзарха Варнарайна?

- Мне велит брат, - ответила девушка.

Тут Марбод засмеялся своим прежним смехом и спросил:

- А если брат велит вам выйти за меня?

Айлиль склонила голову набок и вдруг поняла, что Кукушонок не шутит, а знает способ заставить короля отказаться от сватовства.

- Экзарху Варнарайна, - продолжал Марбод, - тридцать шесть лет, у вас будет шестилетний пасынок, он и станет наследником.

Айлиль сняла с цепочки на шее медальон и стала на него глядеть. Ночь была светлая: портрет в медальоне был виден в малейших чертах. Девушка взглянула на Марбода, - а потом на портрет. Кукушонок сидел, завернувшись в плащ, на краю болотца с кувшинками: на нем был пятицветный боевой кафтан с узором "барсучья пасть", и на плаще поверх - золотая пряжка. Рука лежала на рукояти меча. Рукоять перевита жемчужной нитью, и рукав схвачен золотым запястьем... Глаза его, голубые, молодые и наглые, которые так нравились Айлиль, снова весело блестели в лунном свете. "И стрелы его, - подумала Айлиль, - подобны дождю, и дыханье его коня - как туман над полями, и тело его закалено в небесных горнах..."

А портрет? Марбод сказал правду: экзарх Варнарайна был, - странно думать, - лишь на год младше Арфарры-советника. На портрете, однако, следов времени на его лице не было: художник выписал с необыкновенной точностью большие, мягкие, жемчужные глаза, которые глядели прямо на тебя, откуда ни посмотри. Экзарх был в белых нешитых одеждах государева наследника: просто белый шелк - ни узоров, ни листьев, и этой шелковой дымке, за спиной, Страна Великого Света: города и городки, леса и поля, аккуратные каналы, розовые деревни, солнце зацепилось за ветку золотого дерева...

Закричала и кинулась в болото лягушка... Разве можно сравнить? Этот герой, а тот - бог...

- Я, - сказала Айлиль, - хочу быть государыней Великого Света.

Марбод подскочил и выхватил бы портрет из рук, если б не цепочка на шее.

- Не трогай, - закричала королевна, - дикарь!

Марбод Кукушонок выпустил портрет и отшатнулся.

- Это колдовство! - закричал он. - Вас опутали чарами! Этот маленький негодяй Неревен! - и вдруг вгляделся пристальнее в белое покрывало Айлиль и сорвал его, - серебряные паучки треснули, ткань взметнулась в воздухе... Девушка вскрикнула, а Марбод выхватил меч, подкинул покрывало в воздух и принялся рубить его. Айлиль давно уже убежала, а он все рубил и рубил, потому что легкая тряпка рубилась плохо... Наконец воткнул меч в землю, упал рядом сам и заплакал. Так он и проплакал целый час, потом встал, отряхнулся и ушел. Ветер зацеплял клочки кружев и волок их то в болотце, то к вересковым кустам.