Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

Варназд поговорил с Наном и ушел. Он хотел провести сегодняшний день в одиночестве, за какой-нибудь полезной работой. Он сменил нешитые одежды на удобную курточку садовника и решил заниматься любимым делом: обихаживать сад. Не всем же - умничать и составлять планы; если никто не будет обрабатывать землю - что толку от хитроумных планов?

Нан и Андарз между тем остались в кабинете и продолжали ползать по шелковым картам, на которые император даже не обратил внимания. Со стороны казалось, будто два взрослых министра снова играют в солдатики.

Мало кто об это знал: но у господина Нана были весьма обширные завоевательные планы, лишь отчасти ограничивающиеся восточными землями. Господину Нану не хотелось поднимать этот вопрос, не имея полной власти, потому что в империи было мало войск, и всякого полководца, собирающего войско, обыкновенно обвиняли, что он собирает войско против императора, а не против варваров, которых легче одолеть подарками, чем войсками. Господин Нан не хотел, чтоб на него посыпались подобные обвинения.

За последние пятьдесят лет крупных войн не велось, а варвары, между тем, наведывались в империю, и, с точки зрения господина Нана, результаты были омерзительные. Например, северо-западная Аракка оставалась провинцией, с араваном и наместником. Но жили в Аракке в основном красноухие варвары: понастроили себе замков, нахватали медноногих котлов и широкогривых лошадей: расточили весь основной капитал государства: села и дороги, управы и мосты, - только города не сумели взять. И никто с Араккой не торговал и не общался: а называлась она провинцией только потому, что варвары не спешили ее назвать никак иначе: они жили себе в своих усадьбах, драли три шкуры с местных жителей и разбойничали в нижнем течении Лоха, а государства собственного не образовывали.

Или вон - верхний Укеш. Отличная земля, дивная земля, только левый уголочек подсох в пустыне, - и опять-таки пятьсот лет назад принадлежала империи, а теперь валяется, неприбранная, под варварами. Так же и бассейн Неритвы: с одной стороны, империя им никогда не владела, а с другой - там много железа.

А "черные шапки"? С какой это стати Государь, Сын Солнца и Отец Луны, платит этим, в козлиных шкурах, дань? Лучше бы брать с них налоги...

К тому же господин Нан понимал: надо же занять чем-то полезным всех тех, кого сгоняют с земли? Не восстаниями же им заниматься? Лучше этим людям драться против варваров, чем против правительства. Но поскольку эти оборванцы все-таки не годились против варварских князей, и могли быть в первом сражении опрокинуты, и бежать, чего доброго, от границ до самой столицы, господин Нан с господином Андарзом придумал... А впрочем, что он придумал, выяснится, к великому беспокойству участников нашей истории, из последующих глав.

Киссур, со своею книжной бумагой, прошел беспрепятственно шесть ворот, - ворота деревянные, медные, железные, гранитные, нефритовые, серебряные, - и седьмую золотую арку, - и очутился в Небесном Дворце.

Небесный Дворец, - сам как город, улицы и переулки, тысячи складов и мастерских; небо в серебряную сетку; и еще отдельно государев парк на тысячи шагов. Киссур, еще со времени учебы в дворцовом лицее, помнил, что здание дворцовой тюрьмы - далеко-далеко у левой реки. Но чтобы пройти к тюрьме, надобна была не бумага о книгах, а настоящий пропуск, а для пропуска надо было раздобыть где-нибудь в одиноком месте одинокого человека.

Киссур пробрался в государев сад, нашел грот, который понравился ему больше прочих, схоронился над кружевным чепчиком грота и стал ждать. Ждал он почти до вечера. Много людей проходило мимо, проезжали всадники, - но группами.

Перед гротом тянулась большая клумба. Как раз прошло время ирисов и баранчиков и наступило время гвоздик и желтых роз. Днем пришли садовники в синих курточках с желтыми тележками, вынули из клумбы ирисы, время которых прошло, а на кустах-баранчиках обрезали увядшие цветы и заменили их хрустальными шишками с золотым наплывом.

Через два часа на дорожке показался еще один садовник. Все садовники некоторое время работали вместе, а потом прочие ушли, а опоздавший остался со своими коробочками. Он рассаживал цветущую гвоздику: Киссур залюбовался его прилежанием. Садовник работал часа два, и в два часа от его рук вся земля клумбы покрылась цветущими гвоздиками. Наконец садовник встал, почистил коленки, сложил на тележку пустые ящики, и зашел в кружевной грот - отдохнуть. Киссур подумал: "Все-таки это человек из народа, старательный, может быть, опора матери и детей: нехорошо будет, если его придется убить". Киссур неслышно спрыгнул позади него и сказал:

- Друг мой! У меня с собой двадцать золотых государей. Я хочу отдать их тебе за твою одежду и пропуск, а тебя связать. А если ты не согласен, я возьму их даром.

Садовник хотел закричать, обернулся...

- Киссур! - изумился он.

- Лух! - вглядевшись, сказал Киссур.

Это был, действительно, тот самый юноша, с которым Киссур подружился почти два года назад и с которым вместе сидел в сарае на Даттамовом острове.

- Великий Вей! - сказал Киссур, - какое счастье, что я не убил побратима и такого хорошего человека.

Он выпустил Луха, поклонился и спросил:

- Простите за недоумение, но я вижу, вам так и не удалось добиться справедливости и восстановления в должности.

Юноша подумал и осторожно сказал:

- Неужели, если я признаюсь, что нашел всего лишь место садовника, трудящегося руками в земле, это уронит меня в ваших глазах?

- Напротив, - сказал Киссур, - это говорит в вашу пользу. В справедливые времена стыдно быть бедняком, в плохие времена стыдно быть богачом. Нынче управы заполнены корыстолюбцами, а честные чиновники уходят в леса или попадают в тюрьмы. И подумать только, что нет никого, кто осмелился бы раскрыть государю глаза!

Садовник помолчал, потом спросил сдержанно:

- Где же вы были все это время, и что вас привело в Небесный Сад?

- По правде говоря, - сказал Киссур, - я проник сюда, чтобы вызволить одного отшельника, безвинно арестованного.

- Почему же вы не подали жалобы обычным путем?

- Тут много обстоятельств, - вздохнул Киссур, - и если я их расскажу, я боюсь, вы не согласитесь мне помочь, потому что вряд ли кто-то в империи сильнее господина первого министра.

Тут садовник чуть заметно усмехнулся и предложил Киссуру сесть. Они сели рядышком на нефритовую скамью. Киссур вынул из-за пазухи тряпочку, размотал, разломил пополам лепешку и луковицу и предложил садовнику. Они поели и напились из каменного цветка.

- Человек этот, - стал рассказывать Киссур, - арестован по личному распоряжению первого министра. Думаю, хотят, чтоб он сгинул бесследно, без государева ведома и суда. Он отшельник и двадцать лет провел в горах Харайна. Но двадцать лет назад этого человека звали араваном Арфаррой нуждается ли это имя в похвалах?