Борис Романовский - Парень из послезавтра (ранняя редакция)

Все замолчали.

— Вот что, — прервал молчание Бен, — подождите пару дней. Я постараюсь вам помочь.

— Что, хочешь дать нам денег? Или помочь новыми машинами? — встрепенулся Джон.

— Н-нет. Другим способом!

— Ты же видишь, отец, он тебя дурачит! — возмутился Исаак. — Ну-ка, ты обещал доказать, что ты из будущего.

Бен задумчиво посмотрел на Исаака.

— Пошли! — сказал он и поднялся.

— Пошли, — Исаак взял двустволку. — И не думай удрать!

Все вышли за калитку.

У забора стояла небольшая открытая машина, похожая на какой-то европейский автомобиль без колес. Незнакомец сел в него. Исаак поднял ружье.

И тут машины не стало. Ни машины, ни седока.

Они не растаяли в воздухе, не поднялись в небо в пламени. Они просто тихо пропали.

Фицджеральды тупо смотрели на место, где только что был человек. Человек и машина. Они стояли минут пятнадцать, Исаак даже прошел по этому месту и постучал для уверенности сапогом по мягкой весенней земле.

Ничего не было.

Старина Фиц первым подал голос. Он кашлянул и произнес:

— Исаак! Возьми деньги, — он протянул ему синенькую бумажку, — и купи виски. Побольше!

Утром, как водится, у всех троих болели головы. Для порядка они делали вид, что прибирают двор. Им хотелось поговорить, но они как-то не решались начать.

Посылку обнаружил отец: он пошел покурить на свое место, под навес, и увидел на атомобильном диване мешок и коробку. Лежали себе просто так большой мешок из какого-то желтого пластика и синтетическая желтая коробка. В коробке были насыпаны семена, похожие на кофейные зерна. Сверху лежало письмо:

«Здравствуйте, дорогие предки. Семена сажать на расстоянии восемь — десять метров друг от друга на глубину пять сантиметров. В каждую ямку класть полстакана ускорителя роста из мешка. Потом засыпать землей. Поливать каждый день — по десять литров на побег. Удобрять, как яблони, только доза вдвое больше. Доить начинать через два месяца и три дня. Желаю удачи. Ваш Бенжамен Фицджеральд».

В отношении дойки сказано было неясно, но посадку произвели, не вступая друг с другом ни в какие разговоры, кроме деловых.

Через неделю все сто пятьдесят семян дали большие, в двадцать сантиметров, ростки. Зеленая ножка, четыре зеленых листа и темно-красная бархатистая почка посреди листьев.

Воду растения пили с удивительной жадностью. После того как около каждого ростка выливали ведро, лужица годы исчезала за пять минут. Но побеги платили за работу удивительным ростом. Через полмесяца это уже были деревья толщиной двенадцать — пятнадцать сантиметров с пятиметровой плоской, как бы срезанной кроной, а почка имела диаметр примерно два метра. Еще полмесяца деревья росли вширь, но больше всего развивались крона и почка.

К концу месяца через листву свесились вниз странные кожистые соцветия. Через два дня они отцвели, и остались висеть белесые длинные колбаски с дырочками на концах.

К этому времени весь участок был обнесен высоким плотным забором, так как стало приезжать много любопытных. Деревья росли слишком быстро, и это удивляло соседних фермеров.

Это случилось на тридцать шестой день. Кончились удобрения, и отец с Исааком поехали в город, чтобы пополнить запас. Марк остался поливать деревья и сторожить плантацию от любопытных. Одному ему было тяжело управляться, и поливка шла медленнее обычного. Внезапно он услышал громкое, очень громкое мычание с дальнего конца участка. Сначала ревела одна корова, потом заревела вторая, и пошло, и пошло — как будто на плантацию ворвалось стадо. Марк схватился за жердь и бросился туда, откуда раздавался рев. Теперь мычание слышалось над самой головой. Он оперся рукой о ствол дерева. Ствол вибрировал, как будто мычало дерево.

Это было непонятно и страшно. Однако Марк нашел в себе силы принести садовую лестницу, приставить ее к деревцу и пролезть через листву к вершине.

Великий боже! Они давно не заглядывали на «главную почку», как они ее называли. Все ожидали плодов. А почка выросла в подобие коровы. Огромной, жирной, мясистой коровы без задних ног. Ее нижняя часть переходила прямо в ствол дерева. Из брюха коровы, если можно так назвать это животное или дерево, свешивались два вымени с десятью сосками. Передние ноги не имели копыт и вообще выглядели как массивные короткие культи. Но голова, голова была настоящая, коровья. Она оглушительно мычала, был виден даже язык, а в глазах, близоруких и каких-то незрячих, было страдание.

Марк кубарем скатился вниз. «Чего они мычат? — с тоской подумал он. — Чего они вдруг замычали?» Необычайная ситуация совершенно выбила его из колеи. «Может, они хотят жрать? Но кругом листва. Пить? Господи, конечно, пить!» — Он побежал за ведром, совершенно забыв, что поливка у них механизирована и что можно подогнать трактор с цистерной.

Он набрал из колонки воды и лихорадочно бросился к тому же дереву. Вылил воду. Постоял и снова полез по лестнице к вершине. Корова молчала.

Тогда он вспомнил о тракторе.

Никогда он не выполнял привычную работу с такой панической скоростью. Когда замолчало последнее дерево, он был близок к обмороку. Остановив трактор, совершенно обессилевший Марк добрался до дивана под навесом и выкурил подряд три сигареты. Вкуса двух первых он не заметил.

Потом он вошел в дом и взял двустволку. Ни сидеть дома, ни идти в сад он не мог. Парень впервые почувствовал ужас одиночества.

К вечеру приехали старик с братом, и стало не так страшно. Вот как они узнали одну из тайн будущего.

Довольно быстро Фицджеральды привыкли к новому положению вещей.

Джону даже нравилось залезать по лестнице и гладить теплое коровье брюхо. Всю жизнь он мечтал о молочной ферме, заявил старик. А что может быть лучше таких смирных животных. «Они не лезут на соседний участок, — как-то в другой раз сказал он. — И не жуют только что стиранных рубашек».

Исаак сгонял в город, взял напрокат элетродоилку, бидоны и договорился с одной фирмой о продаже молока. Теперь каждое утро приезжал молоковоз и забирал молоко. Шофер просил показать коров: молоко имело жирность двадцать три процента. Но от него отмахнулись…

За молоко платили вдвое, и Фицджеральды не хотели терять заработка.

Тем более что они уже выплатили большую часть долгов.

Несчастье выслало своего первого гонца в виде жалкого журналиста жалкой местной сельскохозяйственной газеты. Этот тип приехал на «фордике» довоенного образца, и, казалось, даже от машины несло устойчивым запахом винного перегара.

Тип хотел во что бы то ни стало сфотографировать коров и написать статью. Он вообще был готов на все за сто монет.