Джон Бранер - «Если», 1992 № 03

— Черт! Тогда никто и не подумает отправиться на поиски, — сказал Эндрю. — Кроме нас с тобой, все ведь погибли, верно? Стоит им определить скорость. с которой мы ворвались в атмосферу…

Павел и сам так думал, но постарался сказать как можно убедительнее:

— Я, конечно, не инженер, но надеюсь рано или поздно найти целый передатчик и источник питания к нему. Ладно, мне пора.

— Нить! — сказал Эндрю.

— Ах да, конечно. Я принесу тебе пососать таблетку — это поможет.

Лежавший в запертом шкафчике ЛВ. казалось, насмехался над ним. когда Павел вошел в медкабинет.

Приготовив скудный завтрак из половины банки фруктового пюре, Павел засел за план дальнейших действий. В этом разреженном воздухе лучше не переутомляться; но, с другой стороны, работать нужно быстро, чтобы как можно скорее установить маяк — каждый день уменьшал их шансы.

Вскоре, несмотря на головную боль, был намечен логичный, как ему представлялось, план действий. Павел поискал глазами что-нибудь годное на роль лопаты, остановился на пластиковом стуле с одной все еще державшейся металлической ножкой. Вставил ее в щель в стене, навалился всем весом и выпрямил ножку так, чтобы она стала черенком, а сиденье стула — плоским совком. Прекрасно. Очень довольный собой, он принялся копать там, где вчера нашел банки с супами.

И почти сразу наткнулся на обезображенный труп.

В голове мелькнула мысль, что следовало бы попридержать консервы до последнего, а питаться мясом. В этом сухом воздухе, без бактерий земного типа оно долю не должно портиться.

«Отвратительно! — возмутилось подсознание. — Лучше ЛВ, чем людоедство!»

Может быть.

Павел сдвинул тело, с большим трудом оттащил его к пробоине в корпусе и вытолкнул наружу. Вылез следом, оттащил труп подальше с глаз и бросил в его сторону несколько лопат песка. Решив не возвращаться сразу, превозмогая боль в суставах, прошел вокруг корабля. Каждый шаг давался с трудом; дюна была настолько сухая, что Павел провалился в песок по щиколотку. Чем больше он видел, тем больше удивлялся чуду своего спасения. Наружу выступала только пятая часть корабля — расколотая, будто яичная скорлупа. Сердце его упало. Была ли хоть малейшая надежда найти работоспособное оборудование для маяка?

Что ж, есть только один способ ответить на этот вопрос. И Павел возобновил раскопки.

Время тянулось медленно. Он сразу же вошел в монотонный ритм, которому должен был следовать отныне постоянно. Какое-то время он копал, используя как предлог для отдыха очередной найденный труп либо неповрежденное оборудование. Потом навещал Эндрю, оказывая помощь или — все чаще и чаще — просто объясняя, что в данный момент ничего сделать не сможет, поскольку остается лишь горстка ампул для уколов. Впрочем, были и другие причины отказывать Эндрю в его просьбах.

В первый раз, когда Павел предупредил, что придется увеличить промежутки между уколами и полежать с болью подольше, Эндрю поджал губы и произнес:

— Понятно. Тебе это нравится.

— Что?

— Тебе это нравится. Нравится иметь дело с беспомощным человеком. Ты наслаждаешься своей властью.

— Чепуха! — ответил Павел грубо, вглядываясь в показания приборов в ногах койки. Один из индикаторов переключился с зеленого на красный.

— О, я знаю людей твоего типа, — продолжал Эндрю. — Ничто не доставляет им такого наслаждения, как…

— Заткнись! — отрезал Павел, — Я стараюсь, чтобы мы оба остались живы. И, по возможности, не свихнулись. Кончай — мои нервы и без того на пределе.

— И как поступает доктор, когда его разозлит пациент? Отключает приборы поддержания жизни?

— Нет, — Павел вздохнул. — Уходит подальше, чтобы ничего не слышать. И долго не возвращается.

Он вышел из каюты, хлопнув дверью. Постоял немного в коридоре, прислонясь к стене и обхватив голову руками. Если так будет продолжаться…

Но его ждала работа, и Павел заставил себя вернуться к ней. Раз за разом, когда, собирая все силы, он вонзал импровизированную лопату в очередной холмик песка, в голову приходила мучительная мысль о пустой трате времени. Он давно уже копал в отсеке, где надеялся обнаружить пригодное электронное оборудование, если таковое уцелело, но. ему попадались лишь обугленные или оплавленные куски металла. Здесь бушевал пожар, и очень сильный

Почти трое суток — вернее, три световых дня — заняли раскопки той секции корабля, на которую он возлагал самые большие надежды. Однако единственной полезной вещью, которую Павел нашел, был прочно сработанный аварийный фонарь с почти новой батареей. Он наткнулся на него в сумерках. Включил и подумал: «Как хорошо иметь нормальное освещение!»

И почувствовал укол совести: каково Эндрю одному в темноте, в вынужденном многочасовом ожидании очередного обезболивающего укола.

Павел взял светильник и понес его в каюту Эндрю. Тот дремал и не сразу среагировал на звук отодвигаемой скользящей двери. Открыв глаза, Эндрю внезапно произнес:

— Павел, ты выглядишь ужасно!

— Что? — Павел провел рукой по своему лицу. Конечно, отросла трехдневная щетина, грязь и пот покрыли кожу, будто слоем грима…

— Да, пожалуй, — прохрипел Павел. — Но все это мелочи. Зато вот лампу нашел. Она тебе, думаю, пригодится. Могу принести что-нибудь, чтобы ты коротал время при свете — скажем, книгу, если любишь читать. Или игру — я докопался до комнаты отдыха.

Но Эндрю, казалось, не слушал.

— Почему, черт побери эту галактику, ты доводишь себя до такого изнеможения? Удалось послать сигнал поисковой партии?

— А-а, — Павел облизнул покрытые песком губы. — Я уже нашел немало всякого, однако…

— Однако не то, что нужно?

— Не знаю, все разбито.

— Так я и думал, — сказал Эндрю.

Теперь, при ярком свете, Павел увидел его впалые щеки. Еще вчера мерцавший зеленым индикатор сегодня светился красным.

— Павел, по крайней мере положи ЛB так, чтобы я мог до него дотянуться. Предположим, на тебя свалится балка. Представь, что ты ранен и не в состоянии добраться до ЛB.

— Я не хочу к нему прибегать, — упрямо сказал Павел.

— Но ты же не можешь спасать меня от боли все время!

— Я постараюсь.

— Ах, оставь! — тоскливо вздохнул Эндрю и отвернулся от лампы, закрыв глаза.

«Неблагодарный ублюдок», — подумал Павел и вышел.

В эту ночь, как и в предыдущие, он погрузился в сон моментально, едва лег на меховое ложе в коридоре у двери в каюту Эндрю. Ему снились далекие миры, где он был счастлив и где ему было легко: он нежился под теплым солнцем и роскошествовал среди красивых женщин…

«Уж не добрался ли Эндрю каким-то образом до ЛB и включил его?»

Эта мысль прорвалась сквозь эйфорию сновидения и резким толчком подбросила Павла на постели. Он ощупью нашел лампу и включил свет.