Дорис Писерчиа - «Если», 1993 № 04

Дункан следил за Рэндом. Тот скомкал бумагу, но потом передумал и спрятал ее в карман. Совершенно очевидно, что эти двое принимают его за кого-то другого. Кто-то что-то совершил, а Диверс и Рэнд, вероятно, считают его виновным в чужом преступлении. Если он срочно не примет меры, недоразумение зайдет слишком далеко. Если уже не зашло…

— Я ничего не сделал, — сказал он. — Вы арестовали меня по ошибке.

— Как выглядело ваше удостоверение личности? — спросил Рэнд.

«Это не может продолжаться до бесконечности», — подумал Дункан. В конце концов здравый смысл должен победить. Усилием воли он унял предательскую дрожь страха.

— Белое, приблизительно два на три дюйма: мое имя, адрес, физические данные и социальное положение.

— Оно было белое?

— Я же сказал!

Диверс смотрел на него с холодной враждебностью. Почему? У этого человека не могло быть никаких причин для ненависти — Дункан видел его впервые в жизни.

Рэнд закинул ногу на ногу и стал сосредоточенно счищать грязь с подошвы ботинка.

— А как оно выглядело после того, как выпало из бумажника?

Каконо выглядело? С чувством обреченности он следил, как белая карточка, порхнув, уносилась, подхваченная мутным потоком, пока не исчезла из виду вместе с опавшими листьями. «Что за чертовщина?» — он вспомнил, как произнес вслух эти слова. С удивлением он увидел себя стоящим на коленях у канавы. Очень странно… На какую-то долю секунды ему показалось, что карточка изменила цвет и форму: металлическая, круглая, зеленая…

— Она была зеленой, — сказал он, но тут же спохватился: — Нет, белой!

Пальцы Рэнда застыли на ботинке, теперь он смотрел на Диверса с легкой улыбкой на губах. Диверс нахмурился и покачал головой:

— Это не имеет никакого значения.

— Вы отлично знаете, что имеет!

«Что за чертовщина!» — снова подумал Дункан. Он только выронил из своего бумажника удостоверение личности — вот и все, что он натворил. Это могло случиться с каждым, и случалось нередко. Разумеется, он получит новое. Удостоверение личности — это простая бумажка, всего лишь символ, формальность…

— Не все ли равно, какого она была цвета? — спросил Дункан, глядя на Диверса.

— Нет, это очень важно, — сказал Рэнд.

— Не понимаю, какое это имеет значение! Очень легко установить, кто я такой.

— Мы уже знаем, кто вы такой, — ответил Диверс. Он, конечно, понимал, какое впечатление произведут его слова на Дункана — это было видно по его зрачкам, узким и темным.

— Тогда почему же вы меня не выпускаете? — Дункану пришлось повторить вопрос дважды, так сел его голос. — По крайней мере, дайте мне позвонить моему адвокату.

Рэнд отвернулся:

— Боюсь, вы не сможете это сделать.

— Но почему?

— Слишком велики тарифы, — улыбнулся Диверс. Его явно забавлял разговор.

Рэнд бросил на него недовольный взгляд:

— Прекратите!

— Но мы зря теряем время!

— Нельзя найти правильное решение за час.

— Я вообще не вижу решения, — ответил Диверс. — Вероятность равна двум тысячным процента. Я считаю, что его надо включить в список ежегодных потерь и забыть об этом.

— Нет!

— У нас уже были подобные случаи, и мы ничему не научились.

Не в силах дольше выдерживать этот кошмар, Дункан, теряя сознание, сполз на пол. Очнувшись, медленно, с трудом поднялся. На лице Диверса появилось выражение тревоги.

— Пойдемте отсюда, — сказал он своему спутнику.

— Подождите! — закричал Дункан, пытаясь схватить его за ногу. Но оба были уже за пределами камеры. На прощание Рэнд обернулся к Дункану:

— Вы не должны больше так делать.

— Как? — закричал Дункан в отчаянии. — Выпустите меня! Вы не имеете права держать меня здесь. Я ничего не сделал! Если вы думаете, что я совершил преступление, то скажите хотя бы какое!

— Вы не совершили никакого преступления, — ответил Рэнд, покачав головой.

— Хорошо, я буду послушным, я не буду с вами бороться, я жалкий червяк, а вы всемогущие боги, только выпустите меня отсюда!

— Я не могу.

— Почему?

— Потому что вы безумны.

Дункан на мгновение застыл от ужаса, потом заметался по камере, расшибая о стены голову и руки. Его дикий взгляд остановился на Рэнде:

— Я вам не верю, — сквозь щель незапертой двери он пытался схватить своего тюремщика за рубашку. — Это не больница. Где врачи и сиделки? Где я?

— Это склад — единственное место, куда мы могли вас поместить.

Они ушли. Постепенно к Дункану вернулось самообладание. Ладно. Пока ему не причинили большого вреда. С какой-то непонятной целью Рэнд и Диверс пытались сбить его с толку и заставить усомниться в самом себе. Это стоило им немалого труда. Это странное помещение — не тюремная камера. Поначалу Дункана ввела в заблуждение форма Каменной Морды, но теперь-то его не проведешь… Полицейский пост снаружи должен быть снабжен телефоном. Наверное, это и правда — склад, хотя двери тут под стать бункеру…

Узник распластался на холодном полу, уткнувшись головой в сплетенные руки. «О, Господи, — подумал он, — рано или поздно закон восторжествует, этот кошмар кончится». И тогда он предъявит свои права и отправит Рэнда вместе с Диверсом за решетку, где им и место.

Когда вернулся Рэнд, он все еще лежал на полу и не стал подниматься, видя, что тот не собирается широко открывать дверь, а только наблюдает через щель.

— Нам надо поговорить, — сказал Рэнд.

— И конечно, снова об удостоверении личности?

— В какой-то степени — да, — улыбнулся Рэнд. — Это очень важно, знаете ли.

— Я знаю лишь то, что вы не похожи ни на сумасшедшего, ни на гангстера. На кого вы работаете — на шпионскую организацию? Тогда вы зря тратите время. Я не знаю никаких секретов.

Вздохнув, Рэнд прислонился к стене.

— Сосредоточьтесь на опознавательном знаке. Я хотел сказать — на удостоверении. Что вы почувствовали, когда увидели его в канаве?

— Я не помню.

— Попытайтесь.

— Ничего я не чувствовал!

— По-моему, вы лжете.

— Сделайте одолжение — уйдите отсюда!

— Поверьте мне — это очень важно.

— Верить вам? Как бы не так!

— Чувствовали ли вы злость?

— Нет.

— Печаль?

— Конечно, нет.

— Радость?

— Уходите!

— Не было ли у вас состояния обреченности?

Дункан схватился за голову и скорчился от боли.

— О, Нэн! — закричал он.

В щели двери показалось удивленное лицо Рэнда.

— Кто это — Нэн?

— Моя жена, идиот!

— Ваша… жена?

Его любящая жена. Она спросила: «Что случилось? Ты попал в аварию? Ты упал?». Он только что пришел домой — усталый, голодный и готовый вспылить по любому поводу. Она приставала к нему с вопросами, придиралась, и он сорвался на крик, но сразу же раскаялся и попытался поцеловать ее. Она отстранилась, с ужасом глядя на его грудь, а потом пошла к телефону и вызвала полицию.