Дорис Писерчиа - «Если», 1993 № 04

После долгих колебаний он нерешительно полез в трубу, но тут же услышал странные хрипы и ощутил волну мускусного запаха. В панике он выскочил назад, рванулся из пирамиды и не возвращался сюда дня два.

Когда он вернулся, решетка была на месте. Он вынул ее и долго сидел перед открытым зевом, набираясь мужества. Наконец, решившись, он вполз в трубу.

Он передвигался в темноте, поднимаясь вверх под небольшим углом. Глаза ничем не могли помочь, но его вел мускусный запах. Вскоре он услышал звуки.

Пощелкивание, потом шуршание, затем скрежет. Потом, когда Гарри прополз уже достаточно далеко, он услышал звук, похожий на шумное дыхание лошади. Раньше одновременно с этим звуком усиливался мускусный запах, так случилось и на этот раз.

Он замер, почти парализованный страхом, а запах становился все сильнее. Он не мог пошевелиться, пока звуки не стали глуше, а запах не ослаб. Едва это произошло, он, пятясь, выполз из трубы и бросился вон из пирамиды.

Прошла неделя, прежде чем он вернулся. Вернулся, чтобы исследовать всю систему труб. Боковые оказались слишком узкими, а самая широкая, куда он с трудом пролез, привела его к другой решетке, откуда поступал воздух, насыщенный мускусным запахом.

Несомненно, это была система циркуляции воздуха. Гарри, конечно, не выразил свою догадку словами, но суть понял и продолжил свои поиски.

Он обнаружил, что все трубы оканчивались решетками в полу. Он заглядывал вниз и видел часть разных помещений. Многое казалось непонятным. В некоторых помещениях находились различные механизмы, в других — странные предметы, которые, возможно, были мебелью, и если верно последнее, то существа, пользующиеся этими «стульями», «столами» и «шкафами», были крупнее его. Освещение было таким же тусклым, как и на нижнем, машинном этаже, свет исходил от полосы на потолке.

Время от времени, переползая от одной решетки к другой, он среди прочих звуков слышал хриплое дыхание и ощущал сильный мускусный запах. Но за неделю тайных визитов в пирамиду он так и не увидел сквозь решетки ни одного живого существа.

Однако наступил день, когда он, прильнув к решетке, увидел круглую комнату, где у стены стояло нечто, отдаленно напоминающее кровать, несколько «стульев» и какие-то непонятные предметы с углублениями различной формы. В дальнем конце круглой комнаты он увидел узкую нишу, стены которой покрывали панели с рядами углублений и цветных огоньков.

Тусклое освещение комнаты внезапно сменилось ярким. Это произошло столь стремительно, что Гарри даже отполз от решетки и прикрыл ладонью уже привыкшие к полумраку глаза. В тот же момент он услышал хриплое дыхание, громче и громче, и ощутил растущий запах мускуса.

Он замер. Оцепенев, он перестал дышать. Будь это в его силах, он остановил бы даже сердце, которое сейчас бешено колотилось, сотрясая все его тело и отдаваясь гулким пульсом в ушах. Ему казалось, что этот шум должен громыхать в пирамиде, словно барабан.

Затем в поле зрения появилась массивная фигура, покоящаяся на небольшой платформе, что висела в воздухе без всякой поддержки.

Сквозь решетку он мог видеть лишь часть комнаты, и то под углом. Сейчас перед его глазами были массивные плечи, покрытые коричневой кожей, толстая шея со складками кожи на затылке и совершенно безволосая голова, похожая на коричневое яйцо, но с заостренным треугольником лица.

Туловище существа, сплюснутое при взгляде сверху, казалось слишком тяжелым для коротких ног. Такие же короткие толстые руки кончались четырьмя пальцами с когтями. Существо чем-то напоминало моржа, и сходство еще более усилилось, когда Гарри увидел короткие клыки. Ноздри забивал тошнотворный мускусный запах.

Платформа остановилась рядом с нишей, слишком узкой для нее. Шумно дыша, массивная фигура неожиданно сползла с платформы в нишу, короткие руки задвигались вдоль углублений. Затем фигура развернулась, выползла и взгромоздилась на плоскую поверхность стоящей рядом кровати. И в тот же момент свет потускнел.

Гарри остался на месте, тупо вглядываясь в полумрак, откуда доносилось лишь хриплое дыхание. Наконец очень осторожно, дюйм за дюймом, он пополз обратно, не в состоянии даже развернуться в узкой трубе. Добравшись до более широкой трубы, он бросился к выходу и укрылся в лесу.

На следующий день он не приближался к пирамиде. И весь следующий день тоже. Каждый раз, вспоминая массивную коричневую фигуру, вползающую в нишу, он покрывался липким потом. Он еще мог понять, как Другой не сумел увидеть и услышать его. Но до него никак не доходило, как тот не обнаружил его по з а п а х у.

Но все же, хотя и медленно, он воспринял и этот факт. Возможно, Другой был лишен обоняния. Главное — Другой не учуял Гарри, и не увидел его, и не услышал. Гарри был похож на крысу в норе — о ней не знают, потому что не подозревают, что она есть.

Лишь к концу недели Гарри отважился приблизиться к пирамиде. Он не собирался проникать внутрь, но ненависть влекла его, как наркотик притягивает наркомана. Ему нужно было снова увидеть Другого и дать пищу ненависти. Он испытывал потребность смотреть на Другого и чувствовать, как рвется наружу черный поток его отчаяния. По ночам, зарывшись в гнездо из листьев, Гарри дергался и рычал, видя во сне, как ручей заливает внутренности пирамиды, и Другой тонет. Или как ударяет молния, пирамида вспыхивает, а Другой горит. Сны его были наполнены ненавистью: он рывком просыпался и обнаруживал, что его лохмотья — все, что осталось от одежды, — насквозь пропитаны потом.

В конце концов он снова пробрался в пирамиду.

Он проникал в нее каждый день. И постепенно перестал бояться, завидев Другого. Наоборот, теперь он с нетерпеливым раздражением пробирался по трубам и дожидался у решетки его появления. А тем временем зазубренные листья в лесу стали скручиваться и опадать. Он заметил, что гусеничные машины уже почти не выезжают собирать образцы.

Он двигался по лесу к пирамиде, когда до него внезапно дошел смысл происходящего. Он застыл на месте, замерев на полушаге, словно охотничья собака.

Ему тут же вспомнился ангар внутри пирамиды, заполненный неподвижными машинами.

Внутри него настойчиво зазвучал сигнал тревоги, словно колокол в уходящем под воду городе.

Были времена, когда здесь не было пирамиды. Наступит время, когда пирамида исчезнет.

И увезет с собой Другого.

Он помчался к пирамиде, но, увидев ее, остановился. Несколько секунд он колебался, в нем боролись страх и ненависть.

Он шагнул вперед.

Еще через несколько секунд он вынырнул из ручья, держа в каждой руке по булыжнику размером с кулак, и встал перед воротами. Он никогда раньше не бывал здесь при дневном свете, но сейчас его переполняло безумие. В нем клокотала ярость, но не было ни одной машины, чтобы открыть ворота.