Журнал «Если» - «Если», 2001 № 03

Жители Ордуси со снисхождением относятся к «гостям страны», беззлобно называют их варварами и сами, судя по всему, нечасто покидают пределы родины. А зачем? В этой стране и так все есть: отличные инкрустированные ноутбуки монгольской сборки, быстроходные автомобили, на старомодный манер называемые «повозками», музыка от Вивальди до Тома Вэйтса…

Близкие авторам идеи подаются в романе мягко, без нажима, как нечто само собой разумеющееся. Эту замечательную черту — умение сказать так много, на первый взгляд ничего не сказав — авторы, несомненно, тоже почерпнули из китайской культуры и философии. Книга оставляет впечатление нарядной, прихотливо устроенной игрушки, в которой исполнение гораздо важнее, чем назначение. Или изящной китайской графической миниатюры… Или детской игры…

Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ

(Окончание. Начало см. в №№ 1, 2, 2001 г.)

За своими томами Грина я старался следить тщательно — чтобы обязательно возвращали. Но один томик, где был рассказ «Гнев отца», не уберег.

В семьдесят пятом году мы с ребятами снимали по этому рассказу игровой фильм. Фильм получался гораздо длиннее рассказа. В рассказе маленький Том Беринг с нетерпением ждет отца-капитана, а взрослые занудно вдалбливают мальчику, что ему достанется за все проказы и прегрешения. «Гнев отца будет ужасен!» Бедняге Тому гнев представляется кровожадным чудовищем, которого отец привезет из дальних стран. И в конце концов мальчишка палит из попавшего под руку пистолета в фигуру страшного заморского божества, обнаруженную среди отцовского багажа… А фильм оказался о другом.

Получилась история про одинокого «завоспитанного» тетушками восьмилетнего мальчишку, про его тоску об отце. Про отчаянную попытку приблизить отцовское возвращение. В одиночестве Тома было что-то от одиночества барабанщика Сережки, насильно разлученного с отцом. И его выстрел из двухстволки по уродливой дикарской маске был сродни Сережкиному выстрелу в шпиона — этакий отчаянный акт освобождения от своей неприкаянности, от несправедливости, от вины…

Любимец отряда Геночка Хабибрахманов — этакое ясноглазое белокурое существо с удивительно интеллигентной натурой — сыграл маленького Тома, будто песню спел. Кажется, порой он забывал, что на самом деле он — Геночка, Генка, а не Том. А еще звенела в нем струнка храброго барабанщика, каковым он и был по правде, в «Каравелле».

Мы снимали, как однажды Геночка-Том, доведенный «до ручки» тетушками и печалью, написал отцу письмо, вложил его в бутылку и отправился в дальнее путешествие к большой реке, чтобы бросить бутылку с посланием в воды, бегущие к океану. Там, в океане, моряки обязательно выловят письмо и отдадут капитану Берингу!

Путешествие было нелегким. Том пробивался через лесные дебри, обдирал колени на скалах, переходил вброд горные речки. Всякой такой природы было полным полно на окраине Свердловска, у поселка Уктус, где в боях с местной «общественностью» много лет подряд отстаивал свою штаб-квартиру отряд «Каравелла». Том доблестно преодолевал все препятствия и опасности. И, кстати, главной опасностью оказалась не дикая природа, а два деревенских хулигана, решивших, что прямо им в руки спешит легкая добыча — хрупкое городское дитя в неуклюжих охотничьих сапогах, которые Том позаимствовал для похода у дядюшки.

Хулиганы не знали, что это не просто Том, а еще и несгибаемый барабанщик. Схватка была короткой. Правда, в разгар съемок — как всегда в таких случаях (это просто закон!) — влезли под объектив непрошеные зрители. Две тетки с корзинами бросились защищать от юных разбойников ребенка в матросском костюмчике — такого беззащитного и такого милого (несмотря на бахилы).

— Шпана проклятая! Мы сейчас милицию…

Теток успокоили и показали дорогу, по которой они должны идти от съемочной площадки. А Том, направив на обалдевших хулиганов рогатку, отобрал у них для себя штаны и рубаху — чтобы лучше вписаться в окружающую среду и меньше вызывать подозрений у встречных… И он добрался до реки. И бросил бутылку. И, вернувшись домой, прямо в сапогах и рубище завалился на кружевную постель (представляете реакцию его милых тетушек?).

А бутылка плыла, и — фантастика есть фантастика, Грин есть Грин (хотя в его рассказе нет эпизода с путешествием и бутылкой) — ее выловили в море рыбаки и доставили на баркентину капитана Беринга. И капитан мгновенно приказал изменить курс…

Кадры с настоящей баркентиной взяли из отрядной кинохроники про поездку в Ригу. Но тропическим городом, где стояло это судно, стала Гавана — с моих кинопленок, которых я множество «накрутил» на Кубе. Могучий прибой штурмует каменную набережную, вдоль которой выстроились белые небоскребы… А распущенные великолепные паруса океанского корабля мы взяли с кинолент моего друга Евгения Ивановича Пинаева — в шестьдесят седьмом году он плавал на барке «Крузенштерн» и поснимал на нем немало. Особенно в Севастополе, где судно участвовало в съемках фильма о Грине «Рыцарь мечты»…

Вот видите, два моих «гриновских» города — Севастополь и Гавана — весьма органично вошли в монтаж нашего кино. Был и третий такой город. Его олицетворял я сам — уроженец Тюмени. И, увы, это, по-моему, была одна из самых заметных неудач фильма. Из-за большой нехватки взрослых исполнителей я изображал там капитана Беринга. В актерских талантах мне было далеко до Геночки Хабибрахманова. К счастью, роль оказалась очень короткой и не сильно испортила фильм…

Во время всей этой съемочной суеты у меня и потерялся пятый том собрания сочинений Грина — тот, в который мы часто заглядывали, чтобы проверить: не слишком ли нарушаем авторскую тональность. Но я не жалею, фильм стоил того. К тому же сейчас на моей полке стоит другой шеститомник — черный, с позолотой. Насколько мне известно, это наиболее полное гриновское собрание. В первом томе на обороте форзаца надпись. «Славе с самыми добрыми пожеланиями на 1994-й от семейства Бугровых! В.Бугров. 22.XII.93.»

Мой друг Витя Бугров — составитель и редактор этого шеститомника. Не зря он в студенческие годы собирал материалы о Грине! (А ответственный за выпуск — Геннадий Ходжаев, один из выросших барабанщиков «Каравеллы».) Я от души радовался подарку, не ведая, что девяносто четвертый год станет для Виталия Бугрова последним (писать воспоминания — грустное дело).

Киноверсия «Гнева отца», кстати, Виталию понравилась.