Александр Юдин - Искатель. 2009. Выпуск №3

— Я с тобой, — заявил Костромиров, решительно поднимаясь, — тем более ты выпил, так что поедем на моей. Кстати, выйдет быстрее.

— Согласен.

— Скажи, Вадим, — поинтересовался Горислав уже по дороге на Осташковское шоссе, — а кто звонил Чудному, там, в ресторане, удалось отследить?

— Отследили, — мрачно ответил следователь, — звонили из ближайшего телефона-автомата; разговора не было: Чудный: алло? алло? А там — молчание, а потом положили трубку.

По приезде в офис «РОССНЭКа» в кабинете гендиректора друзьям открылась следующая волнительная картина: сам Прошин стоял в углу, окруженный целой толпой рослых «эсбэщников», а в центре помещения, на одиноком стуле, гордо восседал их секретарь-референт с подбитым глазом. И хотя руки у Пеклова были заведены за спинку стула и скованы наручниками, вид он имел довольный и победительный.

— Это что такое? — враз кинулся в атаку Хватко. — Наручники применять — это, знаете ли… противозаконно!

— Да он первый на меня кинулся! — вскипел Прошин. — Вон, даже щеку мне расцарапал! Прям как баба, чесслово!

Через всю левую щеку Алексея Владимировича и впрямь пролегла свежая и еще кровоточащая царапина.

— Из чего все вышло? — спросил Хватко.

— У своего этого спросите! — зло бросил Прошин, выходя наконец из угла и усаживаясь в кресло. — Надо же, обвинил меня в смертях всех пятерых членов ордена!

— Ну? — Вадим Вадимович грозно повернулся к плененному Пеклову.

Алексей Иванович, по-прежнему храня спокойствие, кивнул в ответ важно и утвердительно:

— Именно.

— Тьфу! — с досадой сплюнул следователь. — Да с чего вы взяли? Какие основания?

— С чего взял? — с кривой усмешкой переспросил Пеклов. — Да уж было с чего взять… И не надо, Горислав Игоревич, — добавил он, обращаясь уже к Костромирову, — так на меня смотреть — сочувственно, будто на умалишенного. Вот послушайте сначала, а после сами решайте, достаточные ли у меня основания, чтобы утверждать: Прошин и есть убийца.

— Чего несешь, хиппоза хвостатая! — проревел Алексей Владимирович, багровея и угрожающе приподнимаясь в кресле. — Да я таких, как ты, в свое время — за косу и мордой об стенку, прости меня Господи!

Эсбэшники, восприняв, видно, ностальгическое воспоминание хозяина как приказ, разом шагнули к Пеклову, с хрустом разминая пальцы.

— Ну-ка, пр-р-рекратить! — резко бросил Хватко. — Алексей Владимирович, немедленно усмирите своих молодцев. А вы, Алексей Иванович, — добавил он, подходя к секретарю-референту и охранительно кладя тому руки на плечи, — продолжайте, мы вас слушаем.

— Благодарю вас, — кивнул Пеклов все с той же кривой усмешкой, — и продолжаю: не далее как сегодня мне стало достоверно известно, что профессору Пухлякову, как раз перед самой его смертью, руководство компании «Уральский Хрустец» — а это крупнейшая после «РОССНЭКа» на отечественном рынке чипсов и прочей сушеной дребедени компания — официально предложило двадцать процентов своих акций и членство в совете директоров. А когда старика Пухлякова запекли в духовке, будто рождественскую индейку, аналогичное предложение моментально было сделано Руслану Соломоновичу Щербинскому. Улавливаете? Добавлю еще, что ЗАО «Уральский Хрустец» — основной конкурент ООО «РОССНЭК». Это факт общеизвестный. Соображаете? Вот этим все и объясняется. Между прочим, производственные мощности у «Хрустеца» даже поболее, чем у «РОССНЭКА», будут. А когда бы «Хрустец» получил благодаря вхождению в состав акционеров орденоносца Пухлякова аналогичные налоговые льготы — то есть оказался бы с прошинской компанией в равных условиях, — он бы наверняка вырвался в лидеры снэкового рынка, а там, глядишь, и вовсе бы подмял под себя «росснэковскую» империю. И вот, чтобы всего этого не случилось, Рудольф Васильевич и Руслан Соломонович должны были умереть. Логично? Логично! И потом, очевидно, что убийца — один из членов ордена святого Феофила Мелиссина, так? Но пятеро из них мертвы! Кто остался? Только Прошин и отец Серафим. У кого из этих двух, спрошу я вас, больше средств, сил и возможностей, чтобы организовать целых пять убийств? Вывод напрашивается сам собой, не так ли? У протоиерея или у бывшего полковника ФСБ? И потом, не подозревать же, в самом деле, отца Серафима — на нем, как-никак, чин ангельский. Итак, возможность плюс мотив. И все это — у господина Прошина. Что еще нужно?

— Бред! — воскликнул Алексей Владимирович, сочно шлепнув короткопалой ладонью по столу. — А зачем мне тогда было убивать еще троих членов Ордена? По инерции, что ли? Во вкус вошел и не смог остановиться? Ну бред же!!!

— Чтобы запутать следствие, отвести всем глаза, пустить всех по ложному следу, — пожал плечами секретарь-референт. — Дескать, маньяк, или сектант, или серийный убийца орудует…

Вадим Вадимович, оставив Пеклова, неспешно прошествовал к директорскому столу, упер руки в широкую столешницу и, склонившись вперед, почти к самому лицу господина Прошина, произнес задушевным голосом:

— Что имеете против этого всего возразить, Алексей Владимирович?

— Господь Вседержитель! — почти простонал снэковый король. — Царица Небесная! Да я знать про то ничего не знал! Про всю эту ихнюю возню за моей спиной. А когда бы и знал — не стал бы так решать чисто коммерческий вопрос… Не такой я человек. Да «Хрустец» этот ваш — без пяти минут банкрот! Тоже мне — конкуренты! Пыжатся больше… Гонора много, а за душой, в чистых то бишь активах, — пшик! Да и капитализация у меня в сравнении с ними — ого-го! А «Хрустец»… набрали, понимаешь, кредитов, а отдавать нечем. Вся прибыль уходит на их погашение! Зарплату, говорят, уже не только работягам, но и менеджерам с задержкой платят… Какие они мне соперники!

— Но все же в этом есть логика, не находите? — гнул свое следователь. — Как объясните? Столько совпадений. Опять же — возможность плюс мотив, как туг было верно замечено… А не вы ли, между прочим, организовали попытку ограбления квартиры профессора Костромирова? М-м? Даром, что ли, Горислав Игоревич столь пристально рассматривает вон того вашего белобрысого охранника. Да, да! Вон того альбиноса красноглазого, что в углу шхерится! А как вы связаны с манускриптом? С «Житием Феофила»? Чего это вы так побледнели, господин Прошин? Нехорошо вам? А вы облегчите совесть, снимите грех с души, и вам сразу легче станет. — И добавил с прокурорской проникновенностью: — Я зна-аю!

— Постой, Вадим Вадимович, — неожиданно вмешался Костромиров, — думаю, что ты не там копаешь. Более того, полагаю, что мы с самого начала пошли по ложному пути, когда уверили себя, что убийца непременно один из кавалеров ордена.

— К чему ты клонишь? — в некотором раздражении обернулся к нему Хватко.