Александр Студитский - Разум Вселенной

Брандт сделал паузу, чтобы смысл сказанного укрепился в сознании слушателей.

— И это не все! — воскликнул он, потрясая указкой перед последней таблицей. — Рибосомы из корешков конских бобов опять будут строить гемоглобин, если только в инкубационную среду снова ввести хромосомы костномозговых клеток.

— Что скажешь? — снова услышал Юрий приглушенный голос Ярослава.

Что он мог сказать? Да, очевидно, Брандт все-таки прав. Дирижирует синтезом белка, а значит всеми процессами развития и жизненной деятельности, действительно ДНК, заключенная в ядерном веществе, в хромосомах. А все остальные части клетки, связанные с синтезом белка, — это только оркестр, который прекращает игру, если дирижер сходит с эстрады. Воображение Юрия сейчас же нарисовало эту картину — удар молнии, дирижер роняет свою палочку и падает в оркестровую яму. Сразу все скрипки, виолончели, гобои и валторны в ужасе цепенеют и умолкают, прекращая игру.

Аплодисменты. Юрий очнулся. Профессор Брандт, вытирая платком лоб, усаживался за стол, рядом с председателем, который поднялся со своего места и, улыбаясь, ждал, когда зал утихнет.

Посыпались вопросы. Юрий почти не вникал в их смысл, погруженный в размышления.

Что говорить, Всеволод Александрович имеет достаточно оснований, чтобы настаивать на своих представлениях о природе космического поражения. Вот они — доказательства, ясные, бесспорные, неопровержимые! Да, космическая и любая другая ионизирующая радиация ломает хромосомы. И этим выводит клетку из строя: клетка гибнет или хронически заболевает. Смерть, наследственные уродства, рак — вот что имеет организм в результате. Юрий вспоминает своих крыс. Пленка на потускневших глазах — результат ослепляющих ударов космических молний. Какие уж там защитные силы!

Его размышления прервались, когда после очередного ответа Брандта на заданный ему вопрос раздался низкий бас академика Ершова.

— Позвольте мне, как неспециалисту в этой интересной области знания, поинтересоваться, так сказать, внутренней механикой описываемых вами процессов. Как же, собственно, хромосомы осуществляют свое действие на эти штучки, которые, как вы говорите, синтезируют белок...

— Рибосомы... — услужливо подсказал кто-то из аудитории.

— Да-да, рибосомы... Мы знаем, конечно, что хромосомы состоят из ДНК... Но как вы себе представляете способ воздействия ДНК на эти, так сказать, лаборатории белкового синтеза? Я не очень вульгаризирую понятия, влезая в чуждую мне область?

— О нет, нисколько, — любезно улыбнулся Брандт. — Мне очень приятно, что вы задали этот вопрос...

«Еще бы, — мелькнуло в голове Юрия. — Сейчас ты покажешь себя в полном блеске».

— ...Хотя, отвечая на него, я не могу решительно ничего добавить к тому представлению об этом процессе, которое господствует в мировой и отечественной литературе.

Брандт выпрямился во весь свой высокий рост и сделал многозначительную паузу.

— Но если собравшиеся не возражают против краткого изложения общеизвестных...

— Но далеко не общепринятых... — раздельно и четко сказал кто-то, воспользовавшись медленностью речи Брандта. Юрий посмотрел в сторону, откуда послышалась эта реплика, — ее произнес доцент Постников. Юрий увидел, что Панфилов положил руку ему на плечо, сдерживая его горячность.

— Общеизвестных истин, — продолжал Брандт с полным хладнокровием, словно не слыша брошенной реплики, — то они в общей форме могут быть пояснены самым наглядным способом.

Брандт повернулся к доске. Его худая рука с длинными пальцами молниеносно изобразила на доске два круга — один в другом.

— Вот клетка (он очертил внешний круг). А вот ядро (он очертил внутренний круг). Вот хромосома (во внутреннем круге появилась толстая палочка). А вот рибосома (во внешнем круге возник маленький кружок). Руководящий (стук мелом по палочке) и исполнительный (стук мелом по маленькому кружку) органы клетки.

Он опять повернулся к аудитории.

— Приказ о синтезе того или иного белка, в нашем случае фабаина или гемоглобина, записан в одной из молекул ДНК, находящихся в хромосоме. Триумфом молекулярной биологии является то, что мы сегодня знаем форму этой молекулы. Вот она, внутри хромосомы появилась красивая спираль. Состав спирали — единственный и неповторимый для каждого посылаемого хромосомой приказа. А вот и сам приказ — эстафета, которую молекула ДНК посылает рибосомам, вторая, но уже красная спираль, обернулась вокруг первой. Это вторая исполнительная нуклеиновая кислота, стоящая сегодня в центре внимания биохимиков всего мира, информационная рибонуклеиновая кислота. В ее составе оттиснута, как печатью в мягком воске, информация о том, как строить фабаин или гемоглобин, переносимая из хромосом в рибосомы. И вот молекула РНК, получив эту информацию, откручивается от молекулы ДНК, выходит из ядра и (рука изображает стрелкой движение от хромосомы и рисует красную спираль, закрученную вокруг рибосомы)... Рибосома принимает эстафету, принесенную от ДНК хромосом. Вокруг спирали РНК теперь будет строиться молекула белка — фабаина или гемоглобина. Я упускаю все подробности — воспроизвожу только итог грандиозной работы, за которую не меньше чем двенадцать человек получили Нобелевские премии...

— Я вполне удовлетворен, — прервал его своим низким басом Ершов. — Мне понятна общая схема, важнейший жизненный процесс, идущий путем скручивания и раскручивания молекулярных спиралей. Схема прелюбопытная. Только для исполнения, я бы сказал, крайне трудная. Если таких спиралей много...

— Несколько сот, а может быть и тысяч, по числу белков, возникающих в каждом организме, — вежливо согласился Брандт.

— ...То клетке не позавидуешь, — покачал головой Ершов. — Как она справляется с такой работой — спутывания и распутывания сотен спиралей в таком ограниченном пространстве, мне как механику непостижимо.

Брандт развел руками, выражая готовность признать эту трудность, по вместе с тем ни в коей мере не отказывая ей в праве на существование.

— Законы молекулярной биологии, — сказал он с мягкой улыбкой, — по-видимому, не во всем покрываются законами механики.

Вопросов больше не было. Председательствующий открыл прения. Первым на трибуну поднялся Панфилов.

Его крупное лицо с резкими чертами было спокойно, но голос, негромкий, чуть-чуть сипловатый, запинающийся, выдавал волнение.

— Блестящие эксперименты, о которых рассказал нам профессор Брандт, — начал он, — укрепляют теорию, на которой зиждется разрабатываемая Всеволодом Александровичем и его сотрудниками область знания... Важнейшая в настоящее время область знания, важность которой обязывает нас проявлять величайшую осторожность в трактовке получаемых нами экспериментальных фактов. Ведь, что бы мы с вами ни делали как экспериментаторы для укрепления развиваемых нами теорий, истинность или ложность этих теорий проверит только практика, которая будет на них опираться. И мы не должны забывать, что та практика, которая будет проверять наши теории, это сама жизнь, жизнь в условиях непрерывного повышения фона ионизирующей радиации на Земле...