Роман Никитин - Пусть люди вымрут!

Но тот продолжил, не давая Флавию вставить и слова:

− Видишь, все равно мы с тобой оказались близки. Две горошины из стручка под названием Сант-Элия. И похожи как две горошины. Если бы ты мог видеть, ты бы понял, что я избежал твоей участи лишь по случаю.

Крепыш хотел было приподнять полумаску и даже тронул ее рукой, но передумал. Отдернул пальцы от металла, словно обжегся.

− Ты у нас по-прежнему приверженец греческих традиций — других одежд кроме белых не носишь и вино без воды не пьешь? − поинтересовался циркулист. − Я тут знаю одно местечко неплохое, там как раз все по-твоему разбавляют. Можем посидеть, поговорить…

− Пошли в твое местечко, − согласился Флавий. − Я давно не был в Риме, расскажешь что у вас тут…

Из головы не выходила фраза Гая Августа про победу Флавия в финальной схватке. Очень интересно. Неужели тоже последствия «успокоения мира»? Опять шалит Маятник?

Флавий допил свой стакан и повернулся к былому сопернику.

− Рассказывай, что тут у вас. Можешь начать с того момента, как мы с тобой виделись в последний раз.

Гай Август нахмурился. Видно, история с финальной схваткой до сих пор была для него неприятна.

− Да что рассказывать-то? Все просто. Как только меня твоими стараниями определили в младшие трибуны, сразу как-то все пошло и поехало не так, − циркулист кисло улыбнулся. − Как будто на небесах, в высшей канцелярии, дела наперекосяк пошли. Сначала направили в Британию. Видать, чтобы пообтерся. Да ты знаешь, на этих островах никогда ничего не происходит. Туда новичков частенько шлют — чтоб легионную скуку познали в полной мере.

Полтора года кантовался там. Затем свершилось чудо, и что-то произошло на одном из северо-западных островов, в самой северной части. Нас бросили туда, и только когда высадились с кораблей, стало известно, что вся эта местность признала себя независимой от Рима и провозгласила у себя то ли игландскую, то ли инландскую республику какую-то. В общем, пришлось гонять этих фермеров от деревни к деревне, и так — полгода. Потом нас сменили Северный и сорок второй Датский легионы, они как раз возвращались со Скандинавии, в Британии у них перегруппировка. Нас отослали обратно на континент, еще полгода слонялись там, пока не добрались до Германии, а уж там и узнали, что в Валахии нечисто.

В общем, народ и до этого слухи ловил, а когда нас срочно затребовали в Риме, стало ясно — дела у святош идут так себе. Если уж нас, зеленых юнцов, перебрасывают на подавление какого-то там мятежа, значит и не мятеж это вовсе, а самая что ни на есть мясорубка.

− Погоди-погоди, − прервал рассказчика Флавий. − Получается, что бунту в Валахии уже лет пять?

− Получается что так, − согласился Гай Август. − Только первые четыре из них Рим делал хорошую мину и пытался обойтись малой кровью. Долбаные святоши! Яснее ясного, что нужно было сразу же бить во всю силу! Столько ребят положили за зря… И покалечили уйму. Мне вот тоже… досталось. Чудом глаза сохранил, а все что вокруг сожгло к диаволу…

Циркулист махнул рукой и в пару глотков прикончил содержимое своего стакана.

− Короче говоря, что-то там непонятное в этой Валахии, − продолжил Гай Август. − Вроде как мы их трижды в клочья разносили, а откуда не возьмись снова армии вырастают! Причем… Ты знаешь, я тут уже неуверен, но….

Гай Август обернулся вокруг, словно пытаясь выцепить взором возможных соглядатаев.

− … но мне кажется, что в следующем бою я узнавал многих из тех, кого положил в предыдущем! Не иначе брат за брата. Ой как тяжко с кровниками сражаться…

Гиза с Флавием переглянулись. О том, что может означать появление на поле боя однажды уже убитого — они знали. Колдуны африканского племени ангола умели оживлять однажды павших, и давать им своеобразное посмертие на этом свете. Бррр… Даже вспоминать не хочется.

«Спроси насчет силы каждой новой волны атакующих», − подсказала девушка.

− Скажи, а не было так, что каждая следующая волна была покруче предыдущей? − поинтересовался у рассказчика Флавий.

− Да, а ты откуда знаешь? − удивился тот. − Действительно, так и было! Если первые их отряды мы просто раскололи, раздробили и повязали, то уже следующие пришлось выкашивать под ноль. А потом и вовсе уже приходилось заливать гречанкой и кровью. Оттого и завязли. Сначала просто встали, а потом такие потери пошли… Нет, мы их били, конечно, но людей стало уже не хватать. Отправлять корпуса туда по суше очень долго, а по морю — неудобно.

− А что такого неудобного-то? − удивился Флавий. − Через Босфор в Гостеприимное море, а там до Валахии рукой подать.

− Дык не в самой Валахии заварушка-то, − скорчил под маской кислую гримасу Гай Август. − Бои сейчас уже почитай в Трансильвании. Мы их до предгорий Карпат загнали, а дальше никак. Букурешть и Тырговище взяли, западные притоки Дуная тоже наши. Но дальше на северо-запад — ни-ни. Горы, проклятые, мешают… Вот, ждем альпийские легионы. Говорят, самих эдельвейцев к нам направили. Уж этим-то горным козлам никакие Карпаты нипочем.

Флавий призадумался. Получалось, что вся мощь экспедиционных легионов Рима ничто, если уж какие-то там предгорья смогли остановить закованную в сталь римскую длань на подступах к Трансильвании. Да еще против скверно обученных и слабо вооруженных местных крестьян.

Этого не может быть, потому что не может быть никогда, сделал для себя вывод Флавий. И кроме того, в носу у нгулу засвербило знакомое уже по марселю чувство. Сначала он ощутил, когда они с Гизой вступили на италийскую землю, и вот — снова.

Флавий тщательно представил себе образ девушки и мысленно произнес:

«В Трансильвании творится что-то, похожее на Марсель. Только масштаб шире».

«Согласна. Думаю, в Риме нам делать особо нечего».

«Да. Берем корабль — и в Валахию. Буквально завтра же».

На сей раз сразу несколько древних божеств предали Флавия. Фортуна просто куда-то исчезла, а три Фаты — богини судьбы, наоборот, присмотрелись к Флавию повнимательнее. Проклятые старухи-ткачихи посчитали, что ткань судьбы сейчас должна быть как можно более узловатой. И завязали очередной узелок.

Что за узелок — стало ясно, когда в трактир почти бесшумно и в строгом порядке завалилась целая декада хорошо вооруженных солдат в серой униформе. В руках каждого — пневматический арбалет, и каждый из них направлен на троицу за самым дальним столиком.

В помещении воцарилась тишина. Все посетители разом побледнели. Лица их стали серее, чем мундиры вторгшихся. Кое-кто из обедающих забыл убрать стакан ото рта, и теперь разведенный сок стекал по подбородку растяпы. За стойкой что-то звякнуло − приемщик заказов уронил на пол пригоршню монет.