Роман Никитин - Пусть люди вымрут!

− Что-то мне не по душе от этого гостя, − пожилась Гиза. − Как будто это…

− Как будто что?

− Да ладно, не забивай голову. Так, суеверия…

Девушка отмахнулась и погрузилась в себя.

− Мариус, займись слугами на первом этаже, − приказал Флавий. − Усыпляй всех без разбора и без шума. Как закончишь, поднимайся за нами вверх, но ради всех богов, старайся не шуметь.

Вампир нехорошо улыбнулся и бесшумно исчез. Флавий в задумчивости прислонился к стене. Как и Гизе, ему тоже не понравились эти легкие шаги по ту сторону ворот, да и бессильный толчок в створки леденил душу. Говорят, в закрытые ворота входят либо враги, либо смерть. Зачастую это одно и то же. Но первым тут взяться неоткуда, а второй…

Впрочем, пустое это все. От невеселых мыслей Флавия отвлекла спутница, уже вполне пришедшая в себя.

− Каков план, господин военачальник? − прошептала Гиза в самое ухо римлянину. Флавий дернулся — волосы арабески щекотали ему шею, а проклятущая девка еще и прижалась к нему всем телом.

− Прошу, не надо. Я не представляю себе менее эротической обстановки…

− Это тебе, мой милый, за путешествие среди покойников, − Гиза больно куснула Флавия за ухо и приставила кинжал к горлу. − Еще раз такое придумаешь — изнасилую и убью. Или сначала убью, а потом изнасилую, не решила еще…

− Гиз… ну прости. Идея-то хорошая была.

− Если бы ты не отключил обоняние, железная бочка, я бы простила. А так — и не проси.

Но арабеска просто потешалась. Как умела только она одна.

Когда на девушку находил боевой азарт — она становилась немного не в себе. Не знающие ее люди и вовсе бы подумали, что арабеска лишалась рассудка. Гиза могла одной рукой вскрывать горло противнику, а другой обнимать своего любимого и нежно покусывать за ухо. Могла смеяться, глядя как бьется в агонии только что зарубленный ею охранник. Могла неожиданно всплакнуть над невинной жертвой, и тут же обрушить на нее такие проклятья, какие и не снились корабельному боцману.

Только Флавий знал, откуда все это берется у этой спокойной, иногда ироничной и даже циничной девушки. Впрочем, не только Флавий. Пожалуй, еще и Вождь. Но эту тему в присутствии Гизы лучше вообще по ночам не поднимать. Особенно, если она при оружии.

− Пошли, пора.

Флавий выпутался из медовой липкости вошедшей в охотничий азарт арабески и по возможности тихо направился к лестнице на второй этаж. Правда, для этого пришлось прошмыгнуть через двор, но в этом помогли телеги с трупами, за которыми оказалось очень удобно прятаться. Через первый двор с колодцем, под бойницами фланговой башни, далее через большой двор, мимо лестницы на «полуторный» служебный этаж, где скрылся Мариус, и далее — к ступенькам в жилые этажи. Гиза тенью следовала рядом, не производя вообще никакого шума. Только теперь Флавий понял, почему у «ночных убийц» есть еще одно прозвище: «призраки». Действительно, двигались они как приведения.

− Что именно мы ищем? − тихонечко спросило приведение, ступая за Флавием по лестнице.

− Понятия не имею, − честно ответил римлянин.

− А, ну тогда понятно… Значит, снова резать, а потом уж разбираться.

В голосе арабески мелькнула напущенная грусть. Показушность и склонность к театральным жестам — такой же признак ее серьезности, как шутливость или ярость.

− Нет. Сначала слушаем.

Флавий указующе тронул пальцем укушенное ухо.

Прямая лестница сменилась витой. Короткой, всего в четверть оборота. Выходила она в небольшое служебное помещение по соседству с проходной комнатой. Низкие, сводчатые потолки придавали внутреннему убранству вид подвальных помещений, несмотря на то, что Флавий с Гизой уже поднялись над уровнем фундамента футов на пятнадцать. А над уровнем окружающей замок равнины — раз в десять больше.

На втором этаже было уже не так тихо, как на первом. Где-то справа шел негромкий разговор. Два мужских голоса вели спокойную беседу. К несчастью, на местном диалекте, которого ни Флавий, ни Гиза не знали.

«Ждем Мариуса?», − шепнула арабеска мыслеречью.

Флавий отрицательно покачал головой и жестом руки очертил круг перед собой. На языке военных, которым неплохо владела и Гиза, это означало «осмотреться». Потом римлянин также жестами добавил, что если ничего интересного не обнаружится, то следует идти выше.

Ничего интересного и вправду не было. Мужские голоса принадлежали двум слугам, спокойно беседующим на угловом балкончике. Их оставили в покое. Прошли через пару проходных комнат, и в углу третьей обнаружили витую лестницу на следующий этаж. Узкую и тесную. Флавий одобрительно кивнул строителям замка — они знали толк в фортификации. Кроме витой лестницы в центральной башне, столь же узкой и тесной, это был единственный ход наверх, в жилую часть. Случись штурм, оба прохода стали бы для врага почти непреодолимым препятствием.

На лестнице к ним примкнул Мариус. Двигался он так же бесшумно, как и арабеска, но при этом еще и раза в три быстрее.

− Вы упустили двоих на втором этаже, − шепнул вампир. − Я уложил их баиньки.

Гиза только пожала плечами, а Флавий хотел было объяснить круду правила поведения, но передумал. Ибо впереди вновь послышались голоса.

Лестница выходила в столовую. Огни в ней были почти погашены, лишь теплилась небольшая лампа на столе, да догорали дрова в небольшом камине — очень странной, вытянутой вверх формы. За столом спиной к лестнице сидел пожилой мужчина, почти совсем седой. Компанию ему составляли два громилы-воина: один сидел справа, другой стоял, облокотившись о камин. Наконец, слева напротив громилы сидел совсем молодой парень, почти юноша. Однако было видно, что именно он с седым — реальная сила. А два вышибалы — так, ни к чему не обязывающая охрана, без которой можно и обойтись.

Общались они все на резком, режущем ухо лающем наречии, в котором Флавий узнал руссейский язык. Узнала язык и Гиза, римлянин кожей почувствовал, как напряглась девушка. Раздался еле слышный шелест — арабеска вынула свой короткий меч. Флавий пока доставать оружие не спешил. Собрал в уме образ воительницы и спросил мыслеречью:

«Сможешь прочитать в (их) мыслях, о чем (они) говорят?»

«Попробую».

Гиза прикрыла глаза и сосредоточилась. Через минуту в голове у Флавия что-то щелкнуло, и он с удивлением обнаружил, что доселе абсолютная тарабарщина в устах русских стала более-менее разборчивой. К сожалению, Гиза сумела «прочитать» только здоровяков — их уровень интеллекта позволял выуживать из голов мыслеобразы без согласия владельцев. Два других собеседника, пожилой и молодой, продолжали говорить на абсолютно непонятном языке.

− Да мне все равно, что подумают эти скоты! − стукнул по столу один из громил. − Давайте их всех порешим — и все дела. Остальных вы без труда перемелете своими штучками.