Тамара Воронина - Жил-был сталкер

Вот тут Маркиз был упрямей осла. Дени прав – вреда от присутствия в Зоне базы нет. Пока. Пользы тоже нет, потому что Зона на базу плевать хотела, Зона конца не имеет, а как можно обезвредить бесконечность, не знал не только абориген Маркиз, но и высокоцивилизованные Шарль и Дьявол с компанией, причем последние считали, что обезвреживать Зону – глупое, бессмысленное и даже где-то опасное занятие.

Маркиз и сам не понимал до конца своего резкого неприятия инопланетян. В нем все восставало против их присутствия. Они его безумно раздражали – это Маркиза-то, который всегда отличался симпатией и интересом к людям. Ведь, если рассуждать здраво, Кларк – нормальный мужик, по их инопланетным меркам крутой, неглупый, авантюрист, чувства юмора не лишен – но вот если бы Маркиз к нему в гости ходил, а не наоборот! И доктор Лесли – совсем ведь свой, аннигилятор вполне по-земному спер, скотина, хохмач, аферист, от безделья мается, Маркиз – его почти единственный пациент, ну всем хорош доктор, один недостаток – Чужой. И командир – человек правильный, как командиру и положено, умный, вежливый, осторожный – вот и командовал бы где на Мицаре (не на известной звездочке Солнечной системы, а на планетке под названием что-то вроде Миндзаарре плюс еще пара звуков, для которых на Земле буковок не изобрели за ненадобностью). Даже Дьявол с его цензом оседлости злил безмерно… в основном из-за Джеммы, надо признать. Дьявол, если быть совсем уж честным, оземлянился окончательно.

А вот Шарль не злил. И Дино. Нутро против Шарля и Дино не возражало. Да против Дьявола и его архангелов тоже. Впрочем, архангелы на глаза Маркизу благоразумно не показывались, а вот предводитель нарочно заходил – подразнить.

И ведь что интересно – никогда ни к кому Маркиз Джемму не ревновал, а какие за ней мужики увивались! А Дьявол – на то и дьявол. К тому же именно у него Маркиз Джемму и отбил сто лет назад. И эти сто лет она не снимала кольца с красным шлифованным камнем овальной формы. Маркиз никаких вопросов, конечно, не задавал (она тоже), но камень его интересовал, потому что не был ни гранатом, ни гиацинтом, ни рубином, хотя рубином казался из-за роскошного винно-огненного цвета… нет, потемнее чуток, но красивый камень, завораживающий.

Маркиз помнил, как он засиял, засветился, свет сконцентрировался в луч и как плавился под лучом несгораемый пол на базе…

Он встал и крикнул:

– Эй, где вы там?

Они исправно вынырнули из кустов метрах в пятидесяти ниже по склону и, таща в руках то, что могло сойти на еду, резво припустились вверх. Шарло поскользнулся на камне, выронил какой-то плод, который, естественно, неспешно покатился вниз. Шарло погнался за ним, не выпуская остального, подхватил и рванул вверх, как фуникулер. И даже не запыхался.

Десяток крупных «баклажанов», три розовых пухлых шара с арбуз величиной, пучок каких-то неаппетитных стеблей, темно-зеленый мохнатый неприличного вида овощ (или фрукт), за которым гонялся Шарло, и что-то вроде кабачка, бледно-зеленое, толстое и длинное. Маркиз почесал нос. «Баклажаны» уже опробованы, нутро молчит во всех смыслах, и интуиция ничего не подсказывает, и расстройства желудка нет. Может, конечно, он ядовитый и яд в организме накапливается, но выбора-то нет, разве что друг друга лопать, консервы еще когда кончились, в НЗ только шоколад и бульонные кубики. Местную воду они тоже пили. И бульон варили. Живы. Маркиз повертел мягкий, продавливающийся под пальцами розовый шар, отрезал кусочек и понюхал. Может быть, это было самое полезное для гуманоидов местное растение. Самое сытное. Шлаки выводит, жизнь продляет, язву желудка, геморрой и мигрень излечивает, но есть это Маркиз согласился бы в пустыне на сороковой день голодовки, потому что оно воняло. Оно воняло даже не сортиром, а гаже, оно воняло в тысячу раз мерзопакостнее зеленой «вонючки» из Зоны, оно наводило на мысли о сотне трупов, разлагающихся в канализационном стоке холерной больницы. Маркиз зашвырнул это подальше вниз, а Шарло с вытаращенными от вони глазами зашвырнул оставшиеся два еще дальше.

– Это не «Сальвадор Дали», – покачала головой Джемма, – и даже не «Анаис».

Дени молча передернулся. Впрочем, запах исчез вместе с плодами. Маркиз собрался было надрезать «кабачок», но что-то его остановило. Не нутро. Что-то попроще. Маркиз поднес «Кабачок» к уху. «Кабачок» гудел. Как осиное гнездо.

– Ага, – сказал Шарло, – я тоже слышал. Может, ему так положено?

Маркиз осторожно отнес «кабачок» в кусты и положил на траву. Пусть там гудит. Дени держал пучок стеблей и виновато улыбался.

– Я точно знаю, что это едят.

– Память предков? – иронически вопросил Шарло, но Дени, не уловив иронии, кивнул.

– Значит, съедим, – пожал плечами Маркиз и взял в руки беглый плод. – Ты зачем приволок этот член?

Шарло фыркнул и смущенно предположил:

– А вдруг съедобно?

Маркиз обскреб конец. Под зеленой мохнатостью оказалась зеленая же гладкая кожица. Он отрезал пластик, обнюхал. Слабый запах крема для обуви. Нутро молчало. Впрочем, не совсем: оно бурчало, потому что хотело есть.

– Может, не рисковать? – предложила Джемма. – «Баклажаны» слопаем, траву эту. Дени, как там твое чувство опасности.

– Никак, – отозвался Дени. – Молчит.

– А на «кабачок» молчало? – спросил Шарло. Дени засмеялся:

– Я бы не дал отрезать.

Маркиз решительно засунул пластик в рот. Не исключено, если он сдохнет, они не пойдут туда, в Ничто.

Это было невероятно вкусно. От такого и помереть не обидно. Нутро упорно молчало. Наверное, сильно оскорбилось. Или еще более сильно проголодалось. Маркиз сжевал еще кусочек. Все напряженно ждали результата, но если бы Маркиз опять решил умереть, как при дегустации «баклажана», они уже не купились бы. Шарль произнес бы загробным голосом: «Только белый мог наступить на грабли дважды» – и не шевельнулся бы. Джемма бы сосредоточилась, она говорила, что поверхностные мысли у него прослушиваются, типа «пожрать бы», или «выпить смертельно хочется», или «ну куда я опять засунул сигареты». Дени бы каким-нибудь из своих многочисленных органов чувств уловил бы биение сердца. Ушами, например.

Овощ был нежен и вкусен, несмотря на непотребную форму. Он таял во рту и давал ощущение сытости.

– Там еще такие есть? – спросил Маркиз. Шарло застенчиво пострелял глазками и кокетливо улыбнулся:

– До фига. А как на вкус?

– На вкус хорошо, а вот на все остальное нужно пару дней переждать. Давайте «баклажаны» есть.

Наевшись (у Шарло это, естественно, заняло больше времени и «баклажанов»), они опять вопросительно уставились на Маркиза, изображая непоколебимую уверенность в своей правоте. Этот шут гороховый старался больше всех, у него уверенность превратилась фанатичную убежденность мелкого политика, а в сочетании с приглаженными и завязанными в хвостик локонами это вызывало ассоциации с вытянутой в приветствии правой рукой и дурным воплем: «Хайль Гитлер!»