Александр Шуваев - FLY

- Ба-атя! - Раздался тот самый жирный голос Специального Назначения. - У господина Дьен-Дьеннаха не столь уж обширные плантации. И растет на них не более трех- четырех сортов. Так что если б ты продолжил лекцию сопровождая ее соответствующими опытами, она была бы невпример убедительней.

- Ах да! Извините. Конечно, пойдемте…

То, что Малый Похронец находился прямо на поле, граф мотивировал тем, что:

"Нет того лучше для игристых вин, чем быть и зреть на том поле, с коего собран виноград, бывший им в начало". Каждого сорту они попробовали, право же, совсем немного, и попробовали-то куда меньше половины, - а уже изрядно отяжелели, но, как это бывает в подобных случаях не так уж редко, неуклонно прополаскивали рот после каждого "дегустационного" стаканчика. Потом, решившись, хозяин сноровисто разбросал лопаткой чуть притоптанный слой золы от обрезанных лоз и достал оттуда маленький, - фунтов на двенадцать, - бочонок.

- Это, понимать надо, не только в ту сторону, но и наоборот, - непонятно сказал он, ловко заменив затычку - на краник и разлив, - а ежели не переборщить, так оно и не так уж страшно…

После доселе пробованных вин, при всем своем разнообразии - чисто виноградных, от этого зелья, коричневого и жгучего, воистину что захватило дух. Мало того, - у бурого зелья был неуловимо подземный вкус. Объяснить это ощущение было бы делом затруднительным, но это было именно то определение, которое напрашивалось у выпившего.

Его Величество, смуглый молодой человек лет двадцати, с хрупким телосложением и выражением неизбывной меланхолии на чеканном темно-бронзовом лице под златопарчовым тюрбаном сказал, тихо и горько:

- Делайте, что хотите, потому что ваша воля. Моей воли в этой стране нет, и вы это знаете лучше, чем кто бы то ни было. Потому что сами превратили меня в куклу, сидящую на троне.

- Ва-аше Величество, ну, - война же была! Мы готовы признать, что, может быть, погорячились, настаивая именно на таких формулировках этих статей Договора… Не все ошибки являются непоправимыми, и некоторые из них можно исправить даже спустя значительный срок… При наличии доброй воли все можно решить, и я уполномочен конфиденциально сообщить вам, что мое руководство готово к значительному пересмотру статей договора. Более того - у нас есть уверенность в определенном взаимопонимании и со стороны остальных двух стран- участниц Договора…

- Не надо, право же - не стоит. Вы слишком добры к своей игрушке, и не можете понять, что игрушке вовсе и не нужно настоящей власти. Ей вполне достаточно той игрушечной, которая у нее есть. Примите это к сведению и не требуйте от меня того, что мне не свойственно ни по характеру, ни по положению, - лицо его обрело выражение угрюмой, но легкой брезгливости, - и не думайте, что соблюдение вами древних ритуалов может хоть сколько- нибудь обмануть меня или же польстить моему самолюбию. В ваших университетах я получил слишком хорошее образование. К сожалению. Так что будьте любезны сами разрешать свои затруднения. Я не буду даже изображать, что помогаю и саботировать на самом деле. Не хочу. Буду продолжать делать то же, что и раньше. То есть ничего.

И он устремил свой скорбный, исполненный желанием - претерпеть, сухой по причине того, что все слезы уже пролиты, взгляд сквозь и несколько мимо Полномочного Посла Конфедерации в Империи Машшарат. Поняв, что Его Величество, никак не желая терять вполне устраивающей его позы Пострадавшего От Несправедливости, намекает все- таки, что аудиенция - закончена, изобразил на лице выражение легкой угодливости и раскланялся. Все те слова, которые он на самом деле хотел бы подробно изложить Владыке и Покровителю, посол донес до адмирала Теннейре, как доносят до унитаза - неудержимый позыв рвоты.

- Девственница изнасилованная! Возвышенная жертва! - Адмирал судорожно схватившись за живот, заржал. - Т- трагическая жертва содомии! - Адмирал сполз с кресла и покатился по ковру, повизгивая и не в силах подняться. - Печальный марабу!!!

- Ой, хватит! Живот болит! Это вы так о Его Величестве?

- Да о ком же еще?!! Я ему и то, и се… Со всем доступным мне дипломатизмом, а он… А этот… А это…

- Не? Не прорезается?

- Между прочим, адмирал, я совершенно не понимаю, чему вы так радуетесь? В чем причина такого непринужденного веселья?

- Не в вашей неудаче, честное слово! Считайте это данью моего искреннего восхищения столь блестящим образцом истинно дипломатической выдержанности в столь же нерасторжимом единстве со столь же неподражаемым ораторским искусством…

- Да дела-то наши - хреноваты выходят! Че делать- то будем? С этим пингвином задроченным? Вот ведь, - там проблемы возникли, где и не ждал никто…

- А без него - никак?

- Можно, конечно. Все можно. Только…Ой- й, - посол сморщился словно бы от нестерпимой кислятины, - сложносте-ей! Вам то - что, а наш брат и жизни рад не будет. И я не думаю, чтобы этот… Это… Короче, - Его Козлиное Величество этого так уж не понимало бы. Понимает! Но принимает позу из чистого, прямо- таки бескорыстного желания нагадить.

- Вот что, Вульфгар, - адмирал стал серьезным, - а чем он на самом деле может поспособствовать? Равно как и помешать?

- Как и обычно в этих проклятых странах, - пожал плечами подуспокоившийся посол, - как будто бы ничем конкретно, а на самом деле - весьма существенно. Вы военный человек, хоть и чиновник, и отлично знаете, что даже знамя - это не просто кусок ткани такой. А тут, - ой, какой- же это не кусок ткани- то! Делать нечего, - он вдруг явно решил что- то такое, - придется обращаться к нашему доброму другу - Великому Визирю. А выпивка - с вас, - злорадно проговорил он, - за ваш смех за гадский…

- О!? - Утробным тоном усомнился адмирал. - Разве наш Избранный Из Многих друг пьет? Им жа религия вроде бы как не позволяет?

- Я пью. А что касается его религии, - так могу только порекомендовать озаботиться тем, чтобы напитки были непременно высококачественные. Особливо наш непьющий друг уважает семилетний "Ван" сорта "Радуга", перцовку "Двести лет дома Кавичей" и коньяк "Грбов Трест Питовы", от шести до двенадцати лет выдержки… Коньяк более старый наш абстинент считает слишком утонченным для такого непритязательного человека, как он. Так что о вине можете не слишком беспокоиться. Так, выберите чего- нибудь на свой вкус, - только чтобы было, а насчет крепких напитков - всерьез обеспокойтесь!

Будучи приглашенным, Великий Визирь Наранги-дай не приминул приглашением воспользоваться. Возводя глаза от осознания совершаемого греха, выпивал время от времени рюмку чего- нибудь такого, уместно подхихикивал шуткам, отпускаемым хозяевами, посверкивал хитрющими маслянистыми глазками завзятого жизнелюба и с видимым наслаждением вспоминал о своей развеселой жизни в Дэмлоте. И не то, чтобы он не понимал сути вставшей перед ними проблемы, и не то, чтобы так уж не хотел им помочь: дело обстояло куда серьезнее. Дело в том, что он и сам пребывал в недоумении по поводу того, что следует в данных обстоятельствах предпринять.