Стивен Холл - Дневники голодной акулы

Я пожал плечами.

— М-м-м, — сказала она.

Паскудная улыбка Клио есть нечто совершенно особенное — уголки ее обычной улыбки заостряются, точно лезвия, а глаза становятся сплошь наэлектризованными и сияющими. В течение той половины секунды, которую она длится, я думаю, что эта мерзкая, низкая, жестоко-сексуальная улыбочка представляет собой одну-единственную совершенную вещь, когда-либо существовавшую на свете. Яркую горячую вспышку среди миллиарда старых обшарпанных звезд.

— Я люблю тебя.

— Ох, милый, — сказала она с улыбкой. Потом подалась вперед и легонько коснулась пальцами тыльной стороны моей ладони. — До чего же ты провинциален.

Когда я не ответил, она откинулась назад так, что передние ножки ее стула оторвались от пола, и подняла брови.

Тайна вот в чем: самая мысль о том, что Клио Аамес реальна и пребывает в этом мире, причиняет мне боль.

Я протянул ногу под столом, пытаясь ее опрокинуть. Она догадалась о моем намерении, и ее стул со стуком опустился на все четыре ножки.

— Что еще за дурачество? — сказала она.

Позже тем же вечером мы оказались втянутыми в разговор с парой туристов из Лондона. К тому времени мы были в отъезде больше месяца и лишь во второй раз более или менее продолжительно разговаривали с другими. Это было странно — снова говорить так, словно сидишь где-то в пабе. Им приходилось постоянно нам все объяснять, возвращаться назад и заполнять бреши в новостях. Мы осознали, что наши собственные разговоры эволюционировали в своего рода стенографию — им стал присущ этакий аккуратный минимализм. Покрывать весь холст широкими и яркими мазками ради посторонних казалось нам тратой времени и усилий. Разговор с примечаниями — так назвала это Клио позже, когда мы ковыляли к своей палатке. И все же наши собеседники были очень милы, и мы немало с ними позабавились. Как выяснилось, их квартира располагалась неподалеку от аэропорта Хитроу.

— К шуму привыкаешь, — сказала девушка, Джейн. — Примерно с месяц мы думали, что не сможем его выдержать, но потом просто через это перешагнули. Теперь его там словно бы даже и нет.

— Первую пару ночей здесь, в палатке, — сказал парень, Пол, — нам стоило немалых трудов, чтобы уснуть. Пусть даже мы и не слышим больше самолетов у себя дома, но вот заснуть без них поначалу не могли. Насколько же это странно, а? — Он на секунду призадумался. — Словно бы в тишине чего-то не хватает.

— Здорово, — сказал я. — Антизвук.

Клио скользнула по мне взглядом.

— И Дымка, — добавила Джейн, снова вступая в разговор. — Когда мы только-только туда въехали, я думала, что у Дымки будет нервный срыв.

— У Дымки? — переспросила Клио.

— Это наша кошка. Она уже старенькая, раньше жила у двоюродной бабушки Пола. Сиамка, очень чувствительная.

Джейн какое-то время поразглагольствовала о своей кошке Дымке, рассказала пару кошачьих анекдотов, которых я не запомнил.

— А у нас только что появились два котенка, — улыбнулась Клио. — И оба — мальчики.

— М-м-м, — сказала Джейн. — И как их зовут?

Я внутренне ухмыльнулся.

— Гэвин и Иэн, — сказала Клио.

Лица Джейн и Пола, с которых до тех пор не сходило выражение «как мы рады с вами познакомиться», словно бы осунулись, черты их стали слегка расплывчатыми. Это было нашим вознаграждением: мы с Клио затратили немало сил, подыскивая имена, которые могли бы вызвать именно такую реакцию. Имена, совершенно для котов не подходящие, абсолютно неуместные и все-таки допустимые, что не могло не сбивать с толку.

— М-м-м, — сказала Джейн, но только чуточку погодя.

— Утомительно, когда не знаешь людей, правда? — сказала Клио позже.

— Приходится даром тратить слова, — согласился я.

Мы пили «Зомби» на протяжении почти всего вечера. Я недоумевал, почему мы не набрались сильнее. Завтра, решил я, нам придется подналечь, чтобы как следует напиться. Какое-то время мы молча брели к палатке.

— Знаешь, о чем я думаю?

— Что мы как следует не опьянели?

— Хм, — сказал я. — Ты что, всегда знаешь, что у меня на уме?

— Да.

— Всегда?

— Именно так.

— Ну и ну, — сказал я. — Угадаешь, о чем я сейчас думаю?

— Это непристойно.

— Ну и ну, — снова сказал я. — Я поражен.

Она стиснула мою ладонь, потом отпустила ее и обвилась рукой вокруг моей талии, засунув пальцы в задний карман моих шорт. Потом склонила голову мне на плечо, и дальше мы так и шли.

Молния у нашей палатки была слегка испорчена. Скоро она сломается совсем, но в то время ее все еще можно было открыть, если ты знал, как это делается, если у тебя был подход. У Клио он был, у меня не было. Пока она обеспечивала нам доступ внутрь, я стоял, глядя, как крупные мотыльки вьются вокруг слабого электрического фонаря, время от времени об него ударяясь. Ночь целиком состояла из звезд, пустого пространства и запаха горелых насекомых. Ветра не было.

Мы занялись любовью, а когда кончили, Клио, меж тем как я все еще пребывал у нее внутри, согнула руки в локтях и улеглась мне на грудь — ее голова покоилась у меня на плече, а лоб касался моего подбородка.

Все ощущалось так ясно, все было донельзя сфокусированным и точным. Мои пальцы лежали на ее влажной спине, поверх ее ребер. Из-за моего дыхания ее тело приподнималось и опускалось, а из-за ее собственных вдохов и выдохов слегка натягивалась и расслаблялась ее кожа. Сопротивление наполнению моих легких: вес Клио в этом мире. Я убирал волосы с ее виска, следуя изгибу ее уха так нежно, как только мог, проводя рукою поверх обитающих там призрачных волосков, почти что их не касаясь. Это было всем, и в самой сердцевине всего пребывало простое, совершенное вот так, как оно есть.

Рука Клио пролезла у меня под спиной, и ее пальцы обвились вокруг моего плеча. Когда она наконец заговорила, я ощущал исходивший из нее воздух, превращавшийся в слова.

— Обещай, что оставишь меня, если тебе когда-нибудь это понадобится.

— Что? — Я изогнул шею, пытаясь ее увидеть. — Не говори глупостей, не собираюсь я тебя оставлять.

Она приподняла голову, и ее глаза встретились с моими.

Я нахмурился.

— Я не шучу, — сказала она. — Если тебе необходимо покинуть меня, если я делаю тебя несчастным, тебе надо просто так поступить, и все. — Она оперлась на локти и задвигала бедрами, освобождаясь от меня. — Ты должен пообещать мне, Эрик. Это очень важно.

— Эй! — Я потер ей руки. — Что такое?

Она долго на меня смотрела сверху вниз, и я всерьез стал опасаться, что она вот-вот заплачет.

— Эй! — снова сказал я, откидывая ей волосы с лица.

— Да ничего, — сказала она с расплывчатой улыбкой. Затем снова улыбнулась, на этот раз более узнаваемо. — Ничего, просто я не в себе.

Я обхватил ее руками, и она снова опустилась на меня. Мы держали друг друга в объятиях, и ее голова лежала у меня на груди.