Стивен Холл - Дневники голодной акулы

Я собираюсь искать доктора Трея Фидоруса.

Живя здесь, я научился защищаться, и только. Я не сделал ни единого шага к пониманию чего-либо из происходящего. Эрик Сандерсон Первый прав: если и есть какие-то ответы, то они у Фидоруса. Мой план таков: последовать по маршруту, которым двигался Первый Эрик, когда все это началось. Начну с Гулля и пересеку всю страну. Гулль. Лидс. Шеффилд. Манчестер. Блэкпул. С востока на запад. Должно быть, словесному следу Фидоруса теперь уже немало лет, но это моя единственная путеводная нить. Я не могу оставаться здесь, пытаясь обороняться, как это делал предыдущий Эрик.

И есть кое-что еще: мне снятся сны о Клио Аамес. Сны, в которых я встречаю ее, знакомлюсь с ней и держу ее в объятиях. Но по утрам эти сны развеиваются, как развеивается низко висящая над полем дымка, и я остаюсь ни с чем. Одни только эмоции и общее ощущение чего-то утраченного. Правда вот в чем: я не могу больше быть только тем, что я есть.

В саду на другой стороне улицы медленно ползет вокруг света тень телеграфного столба. На его верхушке сидит скворец, горбясь в знак протеста против того, что лето кончилось.

1. Одноклеточные животные.

Первый из двух текстов на афишах, обнаруженных в Лидсе и, вероятно, созданных доктором Фидорусом (хотя, по видимости, эти тексты не могут считаться дальнейшим развитием испещренных заметками листов, описываемых в письмах Эрика Первого). Этот и следующий тексты были обнаружены на стенах Центрального вокзала в Лидсе. Несмотря на недели поисков, других возможных афиш с текстами Фидоруса в этом городе найдено не было. «Одноклеточные животные» — название, напечатанное в левом нижнем углу.

2. «Ядро клетки содержит биологическую информацию».

Второй вероятный текст Фидоруса, обнаруженный рядом с первым. Опять-таки «Ядро клетки содержит биологическую информацию» является оригинальным научным выводом.

3. Реконструкция окаменелой рыбы.

Первая картина является точной копией текстовой структуры, обнаруженной в подземном переходе под проездом Арунделуэй в Шеффилде. Картинка была расположена горизонтально поперек двух кафельных плит у основания лестницы с помощью трафарета. Структура, по-видимому, представляет один из видов доисторической панцирной рыбы, хотя образ неполон из-за больших областей повреждения. Вторая картинка является моей собственной реконструкцией. Текст воспроизводит реальный размер. Других текстов в подземных переходах не обнаружено.

4. Компьютерный вирус — «Москит», застывший в янтаре. Картинка была обнаружена в виде наклейки на дискете в обменном пункте Шеффилда (см. карты/фото) и показана здесь в значительно увеличенном виде. Структура, вероятно, представляет собой москита. Корпус дискеты, служащий носителем картинки, изготовлен из прозрачного оранжевого пластика (а не из обычного матового черного), что создает впечатление насекомого, попавшего в янтарь. Программа имеет некоторое сходство с компьютерным вирусом «Мелисса», появившимся около 2000/2001 г. Может ли это иметь отношение к Фидорусу? Сама дискета не читается и восстановлению не подлежит.

5. Открытка с изображением греческого острова Наксос.

Эта открытка найдена на стоянке в районе Шеффилда — Брумхипл. Оборот чист, но в описании фото указано, что здесь изображен «Наксос на рассвете». Открытка слегка подмочена дождем. Очень маловероятно, что она имеет какое-то отношение к Фидорусу или к Эрику Сандерсону, но случайное ее обнаружение немного меня обнадежило. Поскольку она не является «находкой» в строгом смысле этого слова, я положил ее в полиэтиленовый мешок вместе с двумя защитными письмами и хранил этот пакет отдельно, в верхнем кармашке своего рюкзака.

Дождь хлестал так сильно, что обретал реальный вес; он барабанил по моей голове, по плечам, тяжело стекал по промокшей одежде, струился с капюшона, с локтей и с пол куртки. Жесткий, крупный, шумный, злобный. Трудно было хоть что-нибудь разглядеть. Чтобы защитить глаза, я приставил ладонь козырьком ко лбу, но из-за этого образовался новый уступ, и вскоре свежие ручейки стали извиваться у меня между пальцами, пробираясь под капюшон и сбегая по щекам и подбородку. Я, как мог, смаргивал воду.

Потом увидел, что такое передо мной простиралось, и это меня ошеломило.

«Боже», — сказали мои губы. Слово было крошечным, мертворожденным, и его тут же унес порыв ветра.

Мои надежды на то, что эти ворота ведут к старому дому, обозначенному на моей карте как отель «Ивы», не оправдались. Я свернул с дороги или слишком рано, или слишком поздно; передо мной был вход в парк, а не подъездная аллея. Все, что находилось позади столбов, было сплошным неистовством: река вспухла до гигантских размеров, деформировалась и обезумела, она вышла из берегов и катилась широким коричневым потоком. Ее размеры и мощь подавляли меня, заставляли испытывать слабость и головокружение.

Продолжая смаргивать дождинки, я с трудом оторвал взгляд от потока и посмотрел себе под ноги. Вода, омывшая мои ботинки, была илисто-бурой и тоже, осознал я, живой. Границ не существовало. Река находилась прямо здесь, она простиралась ко мне, хватала и буквально тянула меня за ступни и икры своей прекрасной, безумной болью. В ее течении чувствовалась сила воли. Река хотела утащить меня, размозжить и преобразовать в часть этого бессмысленного и до глупости мощного и страстного стремления к изменению и уничтожению.

Застигнутый этим секундным осознанием происходящего, когда все вокруг быстро пришло в фокус и событие, внутри которого я нечаянно оказался, окружило меня со всех сторон, будучи непосредственным и реальным, я хотел, чтобы это произошло. Хотел, чтобы у меня подогнулись колени. Хотел, чтобы у меня осели плечи, просто хотел всему этому поддаться — и упасть вперед и вниз, а затем, с благодарностью, выпасть из мира вообще. Эта чудовищная река могла бы поглотить меня, разъять на части, рассеять меня по своему желанию и усмотрению, потому что, если быть до конца честным, я чертовски устал от бесконечных часов дурацких усилий, направленных на то, чтобы оставаться в виде человеческого существа. Мне хотелось рассыпаться и расщепиться, обмотаться вокруг древесных стволов, затеряться, превратиться в ничто среди этих бездумных обломков и высоких отметок уровня воды. Просто окончательно смыться, окончательно исчезнуть.