Стивен Холл - Дневники голодной акулы

— Продолжай, — сказала Скаут, и мне показалось, что я вижу нечто подобное и в ней — опять этот внутренний холод.

— Понятно, — сказал я. — Я просто имел удовольствие притворяться обычным человеком.

Она медленно кивнула, глядя в красные угли.

Деваться было некуда.

— Ладно, тогда я спрошу. Кто он, этот наниматель мистера Никто?

— Спасибо за тактичный вопрос.

Она повернула голову, и все ее лицо скрылось в тени.

— Скаут?

— Он ужасен, но отчасти он — это я.

— Ты? — Я уставился на нее сквозь огонь.

— Часть меня, маленькая украденная им часть, является крошечной частью его сознания. По большей мере я — это по-прежнему я, но… — Она подняла руку и коснулась своего виска. — Господи, понимаешь, я не знаю, как это объяснить. Часть его сидит у меня в голове.

— Но это же чистый вздор! Боже, что ты хочешь сказать? Что ты одержима или что-то в этом роде?

— Нет, это не клинический случай, это что-то вроде процесса. Остальные части его сознания не могут меня контролировать, но внутри моего мозга есть одна дремлющая крупица, и пока она существует… — Скаут прервалась и глубоко вздохнула. — Черт, я так не хотела пускаться во что-то подобное. Собиралась все разложить по полочкам, попытаться объяснить тебе это, подобрав более точные слова, но…

Обеими руками она убрала свои коротко остриженные волосы за уши. У нее дрожал подбородок, да и все ее тело тоже подрагивало.

— Господи, Эрик, извини, что говорю это, но ты просто счастливчик. Ты все время пребываешь на грани коллапса, и ты этим доволен, то есть, хочу я сказать, ты уживаешься с этим. А другие люди могут выглядеть так, словно контролируют себя изо дня в день, но стоит им только расслабиться, они, может быть, распадутся на кусочки и уже никогда не смогут больше собраться в единое целое. Понимаешь?

Сложив ладони домиком надо ртом, я всасывал воздух сквозь пальцы.

— Сейчас, Скаут, мне надо знать только одно: это ты приказала мистеру Никто найти меня? Ты одна из них?

В свете костра видно было, что в уголках ее глаз набухли слезинки. Она изо всех сил старалась ни одной из них не обронить.

— Нет, конечно, не я. Ту чертову буквенную бомбу я собиралась применить против него, но твоя акула меня опередила.

— Это не моя акула.

— Я говорю, что не имею с ним ничего общего. Я, которая сижу здесь и сейчас перед тобой напрягаюсь, чтобы все это тебе растолковать, ничем не отличаюсь от тебя, — ее улыбка, больше похожая на содрогание, — хотя, возможно, ты не самый подходящий человек, чтобы стараться на тебя походить.

Я понял, что она имела в виду.

— Концепция, обернутая в плоть…

— …и подпитываемая химикалиями. В людях есть нечто больше, чем это, понимаешь?

Я подождал, пока она сделала глоток воды из бутылки, затем, сложив горстью ладонь, ополоснула лицо, массируя его пальцами от переносицы к глазам и скулам. Покончив с этим, она предложила бутылку мне.

— Не понимаю, о чем ты мне говоришь, — сказал я, взяв бутылку, — «Ты, которая сидит здесь»? Ты хочешь сказать, что существуешь во множественном числе? Или…

Скаут провела руками по своим зачесанным за уши волосам.

— Ладно, — сказала она, — часть меня была украдена, я имею в виду, часть меня вот здесь, — она коснулась виска, — и встроена во что-то другое, в какое-то огромное, ненормальное, неуправляемое нечто. А вместо той части, которую у меня похитили, я получила часть его. — Она остановилась, чтобы посмотреть, как я на это реагирую. У меня не было ни малейшего представления, что в это время делалось с моим лицом. — Оно деактивировано. Это скопище информационных блоков, что-то вроде вируса, но оно там, внутри моей головы, и извлечь его оттуда невозможно.

Я поразмыслил над этим.

— А может она быть активирована, эта информация?

— Да. Это не так просто, не то чтобы щелкнуть выключателем в Нью-Йорке или что-то в этом роде. Им потребуется найти меня физически, но такая возможность — да, существует.

— И что тогда произойдет?

— Информационные блоки оживут, распространятся в моем сознании. Они возьмут надо мной верх, и меня поглотит это нечто, — Она секунду подумала, — Эрик, я же тебе все это растолковала?

Я все еще пытался поспеть за тем, что она говорила, и лицо мое, должно быть, выражало замешательство.

— Что — это?

Крошечная улыбка Скаут сошла бы за проблесковый маячок.

— Слушай, я хочу прогуляться по этому складу и посмотреть, не отыщется ли где-нибудь кот. Мне потребуется несколько минут, но, как только вернусь, обещаю рассказать тебе всю историю. Это тебя устроит?

— Да, — сказал я, все еще чувствуя себя так, словно что-то меня ужалило. — Да, так оно будет лучше.

Когда Скаут вернулась, мой рыжий кот пританцовывал вслед за ней, как делал, когда подлизывался, чего-нибудь выпрашивая. Обычно, как я уже говорил, Иэн ни к кому не испытывает приязни. Никогда не видывал, чтобы он хотя бы для виду приплясывал возле кого-то другого, даже возле тетушки Руфи. Наблюдая, как их силуэты обретают объемность, по мере того как они приближались к свету костра, я размышлял о доверии и о том, откуда оно исходит. Почему, так мало зная о Скаут, я последовал за ней и проделал весь этот путь под землей? Отчасти это можно было объяснить тем, как мало преуспел я сам в поисках Фидоруса, но здесь присутствовало и нечто большее. Я доверял ей с того самого мгновения, как она появилась. Просто так уж случилось. И я чувствовал: что бы ни слетело с ее уст, когда она усядется у костра, мне захочется продолжать доверять ей и дальше. Поведение Иэна подсказывало: насколько дело касается его, он считал, что она одна из нас. Я хотел, чтобы она была одной из нас, ничуть не меньше, чем он.

— Тебе лучше?

Скаут кивнула.

— Я нашла нашего друга.

— Наверно, сумела убедить его, что у нас и вправду есть для него тунец.

Она улыбнулась.

Мы открыли банку и скормили ее Иэну, налив в миску Скаут немного воды.

— Говорила же, что он вернется, — сказала она, снова усаживаясь у костра.

Иэн мурлыкал, жуя так жадно, что у него подпрыгивала голова.

— Говорила, — кивнул я, а потом добавил: — Только что подумал: зря не прихватил с собой водки.

Она вздрогнула.

— Жаль. Но все в порядке. Я хочу попытаться изложить это на трезвую голову. — Пауза. — Не знаю, с чего начать?

— Что ж, начни сначала, продолжай, пока не дойдешь до конца, потом остановись.

Она издала смешок.

— Ну хорошо. Начало относится к давним временам и связано с одним стариком по имени Майкрофт Уорд… И вот какую историю поведала мне Скаут.

История Майкрофта Уорда

Во второй половине девятнадцатого века жил да был один старик по имени Майкрофт Уорд. Уорд был отставным военным и одним из последних ученых-джентльменов. Он снискал себе репутацию своей несгибаемой волей и совершил множество героических деяний во время Крымской войны, будучи одним из героев сражения при Балаклаве. Хотя к атаке Легкой бригады Майкрофт Уорд никакого отношения не имел, [29] Сражение при Балаклаве (25 октября 1854 г.) — эпизод Крымской войны, атака английской легкой кавалерии — 4-го и 13-го полка легких драгун, 8-го и 11-го гусарского и 17-го уланского под командованием генерал-майора лорда Кардигана на русские позиции Павла Липранди под Балаклавой, состоявшие из 20 батальонов пехоты и 50 артиллерийских расчетов. В результате атаки из 673 всадников, попавших под плотный огонь, 118 было убито, 127 ранено, многие потеряли коней. После перегруппировки для отступления в строю осталось 195 всадников. Это событие вдохновило Альфреда Теннисона (1809–1892) на знаменитое стихотворение «Атака Легкой бригады». он был исполнен ее духом, а потому, когда много лет спустя врач сообщил ему о медленной, но роковой болезни, отношение Уорда к этому известию не удивило никого из тех, кто хорошо его знал.