Джордж Мартин - «Если», 1996 № 06

— Пора смываться, — сказал я, — поскольку неизвестно, как долго эти негодники простоят столбом. Вперед!

— Объясни! — воскликнул Флойд, пребывая, надо сказать, не в лучшем расположении духа.

— Одну секундочку, — решил поволынить я. И обмер. Так как на ум пришла ужасная мысль. Пока мы тут развлекались со временем, возможно, и оно развлекалось с нами? В частности, со мной? Как насчет скорой кончины от ядовитого зелья? Рука дернулась к черепу-компьютеру, но он, разумеется, исчез вместе со всем снаряжением. Сколько дней я потерял? Что, если отрава уже взялась за дело? Вдруг я умираю?..

Дрожа и потея, я выронил псевдохронобур и сгреб в охапку синтетического пуделя.

— ИРИНа! Бобик работает на передачу?

— Конечно.

— Сколько времени… то есть, который сейчас день? Нет! Отставить. Свяжись с адмиралом. Спроси, сколько мне осталось? Когда конец? Пожалуйста, побыстрее! Не надо вопросов. Он все поймет. Действуй! И поживей!

Время, скажу я вам, едва переставляло ноги. Флойд помалкивал — должно быть, уловил в моем голосе отчаяние. Проползла секунда, минута, столетие… Наконец-то! ИРИНа справилась — добилась чистой слышимости. Бобик вдруг заговорил голосом адмирала Стинго.

— Джим, старина, как я рад тебя…

— Не надо слов. Слушай. Я не знаю, который нынче день. Сколько еще у меня времени?

— Понимаю, Джим, я бы тоже волновался на твоем…

— Ты не на моем месте, я и впрямь волнуюсь, отвечай, или при первой же возможности я тебя медленно прикончу. Хочешь знать как?

Я вдруг обнаружил, что не могу продолжать — задыхаюсь.

— Извини, я хотел сказать: не беспокойся. Яд — не проблема.

— Ты добыл противоядие?

— Нет, но тридцатый день уже миновал. Два дня назад.

— Два дня назад?! Значит, я уже труп? Нет!

Мозги сорвались с цепи, побесились на воле и вернулись в конуру. Тридцать дней позади. Противоядия нет. Я жив.

— Значит, яд с месячной отсрочкой… — Я слышал, как скрежещут мои зубы. — Лажа, да? Значит, с самого начала вы ломали комедию?

— Боюсь, это так, Джим. Прошу прощения. Но ты должен поверить: я до последнего дня абсолютно ни о чем не подозревал. Всей информацией располагал только один человек. Который задумал операцию.

— Адмирал Бенбоу!

— Боюсь, я не вправе разглашать эти сведения.

— Незачем. Шила в мешке не утаишь. Адвокат, угостивший меня ядом, поступил, как ему было приказано. За деньги адвокаты что хочешь сделают. Бенбоу — главный, стало быть, он и придумал фокус с отравой, чтобы держать меня на коротком поводке.

— Возможно, Джим. Возможно. — Даже посредничество псевдопса не сглаживало неискренности, уклончивости в адмиральском тоне. — Но тут уже ничего не поделаешь. Все в прошлом. Лучше забыть. Согласен?

Я кивнул, подумал и улыбнулся.

— Согласен, адмирал. Почему бы и впрямь не забыть? Все хорошо, что хорошо кончается, кто старое помянет, тому глаз вон. Забудем.

«До поры», — но вслух эту существенную поправочку я не высказал.

— Джим, я рад, что ты все понимаешь. Значит, без обид?

Я выронил пса, повернулся и радостно хлопнул Флойда по плечу. Затем нагнулся и поднял псевдоархеологическую квазинаходку.

— Мы победили, Флойд! Мы справились. По пути я тебе все расскажу. Со всеми подробностями. А пока обрати внимание на главное: мы живы, и находка у нас. Задание выполнено. Ну, а теперь веди нас, верный Бобик, ты же запомнил дорогу. Но не торопись, ибо такие денечки, как нынешний, выдаются нечасто.

Я зверски проголодался и хотел пить. Однако сильнее всего меня изводила иная жажда… Мести? Нет, мщение — не выход. Но если не месть, то что?

Настало время для небольшого сведения счетов, для маленькой внеплановой разборки.

Меня нисколько не позабавил розыгрыш с ядом. И перед тем как над последней «i» будет поставлена точка, перед тем как археологическая находка скажет нам последнее «прости», я позабочусь о том, чтобы свершилось правосудие. По моим законам.

— А теперь, Флойд, неси его ты, ладно? — попросил я напарника, вручая ему хронобур. Мы оставили позади последний освещенный туннель и теперь целиком зависели от памятливости ИРИНы. — Я маленько притомился.

— Не удивляюсь. Но и ты пойми: у меня нервы на пределе. Так выкладываться, а потом не найти еще чуть-чуть силенок, чтобы объяснить, в чем дело — да что ты, ей-богу?! Я же ни черта не соображаю! Помню, как долбанул Смертомат вот из той пушки, что у тебя за поясом — мне ее Бобик приволок. Потом кидаюсь в дверь, кричу тебе «ложись», собираюсь вырубить Командира и вообще любого, кому захочется неприятностей…

— Я помню то же самое.

Бобик тявкнул и свернул из мглистого туннеля в другой, еще более мглистый. Флойд знай себе брюзжал:

— Потом жму на спуск, и вдруг пистолет оказывается у тебя, а рядом стоят какие-то чудища — не то люди, не то роботы, поди разбери… Таращусь на лабораторию, а там все будто окаменели! Хоть бы шевельнулся кто! Оглядываюсь — а металлических тварей уж и след простыл. Зато возникло чувство, будто я маленько того… Вот я и прошу: если ты мне друг, расскажи-ка, что произошло. И поскорее.

— Если б я знал! Я видел то же, что и ты. Ума не приложу, как все это…

— Ты должен знать! Ты ведь с ними разговаривал.

— Да ну? Не помню. В башке туман какой-то…

— Джим, со мной этот номер не пройдет. Вспоминай. А почему ты на адмирала орал, а? Насчет яда и другого адмирала?

— Ну, тут как раз все просто. Некие злодеи шантажом заставили меня участвовать в этой операции. Сказали, что я отравлен и через тридцать суток отброшу копыта, если не получу противоядия. И весь этот месяц, пока мы гонялись за находкой, я поминал про яд и считал оставшиеся денечки.

Он несколько секунд помолчал.

— Ну и скотство! А ты уверен?

— Еще бы! Знаешь, я все-таки здорово вымотался, давай-ка отложим ненадолго этот разговор и сосредоточимся на переставлении ног.

Понравилось это Флойду или нет, но он оставил меня в покое. Мне надо было хорошенько пораскинуть мозгами, сочинить убедительную историю — не только для него, но и для военных. Я спотыкался от изнеможения и радовался, что никто нам не мешает. Хотя как раз на такой случай я держал под рукой пистолет.

Когда Бобик включил запорный механизм люка и в проеме показалось голубое небо, я вздохнул с облегчением, возвратил оружие Флойду, а оставшиеся силы употребил на подъем по лестнице. После чего рухнул со стоном на землю и привалился спиной к стволу полпеттона.

— Флойд, пистолет теперь у тебя, — сказал я, — так что можешь отдать находку. ИРИНа, как насчет средств передвижения?

— Будет. Как только вы поднялись на поверхность, я сообщила координаты и теперь даю пеленг. Помощь идет.

Она не выдавала желаемое за действительное — в небе появилась черная точка и быстро превратилась в катер со старины «Беспощадного». Он сел с характерным грохотом, заставив землю содрогнуться, и я не удивился, когда из кабины выбрался капитан Тремэрн.