Кэтрин Куртц - «Если», 1996 № 04

— Мистер Гаррет. — Тот самый старик, которого опасалась Амбер. — Пришел мистер Дотс. Говорит, у него важное дело.

Спасен!

Разрази меня гром.

— Гаррет, а нельзя его прогнать?

— Деточка, ты не знаешь Морли Дотса. Если он пришел сюда, дело и впрямь крайне важное.

К тому моменту, как Дотс ворвался в комнату, мне все же удалось согнать Амбер со своих коленей. Тем не менее Морли замер как вкопанный и ошарашенно уставился на нас; затем в его взгляде промелькнуло столь знакомое выражение. Клянусь, однажды я запорошу ему глаза перцем! Может, слезы смоют эту гнусную ухмылку…

— Успокойся, приятель. Что с тобой стряслось?

Амбер притворилась, будто поправляет одежду. Платье, правда, и впрямь следовало поправить, однако девушка, естественно, не могла не разыграть целое представление.

— Твоего дружка Плоскомордого порезали вдоль и поперек, сейчас он в больнице.

— Бывает. Такую уж он избрал профессию. — Морли, который сам не брезговал темными делишками, а потому нередко рисковал собственной шкурой, одарил меня мрачным взглядом исподлобья, оторвавшись наконец от лицезрения Амбер. — И что с ним случилось?

— Толком пока не знаю. Приперся пешком откуда-то из загорода. Врачи все удивляются, как он сумел дойти, но ты же знаешь — Тарп слишком упрям и туп, чтобы умереть. Полагают, что он вряд ли выживет.

— На то они и врачи, чтобы сомневаться. А зачем его вообще понесло за город?

— Я думал, ты знаешь. — Морли как-то странно посмотрел на меня. — Вчера вечером он ушел рано. Заявил, что у него дела и что ты его рекомендовал.

— Я? с какой стати… Проклятье! Я бегу в больницу. — У меня по спине поползли мурашки. Амиранда, больше некому.

— Я с тобой. Не помешает размяться. — Мир должен перевернуться, чтобы Морли Дотс признал, что у него есть друг.

— Послушай, Гаррет, — прошептала вдруг Амбер, когда Морли направился к двери.

— Это важно?

— Для меня — да.

— Хорошо. Морли, подожди, пожалуйста, за дверью. Ну, в чем дело?

— Мой брат утром вернулся домой. Похитители его отпустили.

— Замечательно.

— Выходит, домина заплатила выкуп.

— Весьма вероятно. И что с того?

— Значит, кто-то разжился двумя сотнями тысяч золотых марок, принадлежащих, между прочим, моей семье! Деньги, которых как бы нет. Ты смог бы их отыскать?

— Можно попробовать, если захотеть. Такая сумма в руках любителей неизбежно оставит след, как взбесившийся мамонт. Главная сложность будет состоять в том, чтобы опередить всех прочих любителей наживы.

— Помоги мне, Гаррет. Половина денег твоя.

— Погоди, подружка. Это называется лезть на рожон, не имея за спиной…

— Скорее всего, это мой первый и последний шанс заполучить достаточно крупную сумму и сбежать от матери! Если я добуду деньги до того, как она вернется, то смогу спрятаться так, что ей никогда меня не найти. Насколько я понимаю, тебе сотня тысяч марок тоже не повредит.

— Разумеется.

— Кроме того, — прибавила девушка, соблазнительно изгибаясь, — ты получишь не только деньги.

— Ну да, ну да. Знаешь, мне надо пораскинуть мозгами, определиться, чего я хочу и что должен делать. А в настоящий момент я тороплюсь к другу, который умирает на больничной койке. С ним надо повидаться, пока он еще жив.

— Конечно. — Судя по ее тону, Амбер отнюдь не считала, что дружба налагает на человека определенные обязательства. — Я приду завтра, если сумею удрать от Коуртера и его присных. Послезавтра уж точно. Кстати, почему бы тебе не устроить твоему старичку выходной? — Она игриво улыбнулась.

— Подумаю.

— Уж подумай. — Девушка хихикнула.

— Ладно, ступай, — проговорил я, похлопав ее пониже спины. — Морли наверняка места себе не находит. — Проводил ее до двери и встал рядом с Дотсом на крыльце, наблюдая, как она уходит.

Дин захлопнул за мной дверь и принялся задвигать засовы. Наверняка подслушивал, мерзавец. Совсем от рук отбился — сколько ни ругай, с него все как с того самого гуся вода.

— Где ты их находишь, Гаррет? — поинтересовался Морли.

— Нигде. Сами находятся.

— Не ерунди.

— Чистая правда. Я сижу дома этаким жирным пауком и заманиваю их к себе в сети. Потом демонстрирую все свое обаяние, и они теряют сознание и падают в мои объятия.

— Гаррет, эта девица не из тех, кто теряет сознание. И та, что была с тобой на днях, — тоже. Штучки с Холма, верно?

— Насчет Холма ты прав, а штучками я бы их не назвал.

— Как скажешь. — Морли вздохнул. — Слушай, а почему такие девицы никогда не заглядывают ко мне?

— У тебя своих хватает. Кстати, на эту заглядываться не советую, иначе можешь нарваться на неприятности. Ее мамаша — Владычица Бурь.

— Очередная мечта не выдержала столкновения с грубой реальностью. Жаль, очень жаль. Ну что, пошли в больницу? Что там могло стрястись с Плоскомордым?

Больница «Бледсо» существовала на средства, выделяемые из казны, по причине чего в нее принимали всех подряд. Однако с теми, у кого были деньги, обращались, естественно, гораздо лучше. Очевидно, это свойство человеческой натуры. Признаться, порой мои собратья вызывают у меня отвращение.

Поначалу нас никак не хотели пускать. Мол, пациент в крайне тяжелом состоянии и все такое прочее. Наконец кому-то бросилось в глаза, что меж пальцев настойчивого посетителя зажата золотая монета; я не преминул намекнуть, что в случае благоприятного исхода монета перейдет в другие руки, и отношение персонала волшебным образом изменилось. В мгновение ока мы с Морли очутились в палате Плоскомордого, а у койки столпилась целая орава врачей и медсестер.

Плоскомордый выглядел ужасно. Мертвенно-бледный, словно потерял несколько галлонов крови… Когда врачи закончили, он не то чтобы стал выглядеть лучше, однако задышал ровнее. Я оделил лекарей золотом и показал, что у меня при себе еще пара-тройка монет, которым, вполне возможно, захочется составить компанию остальным.

Минул час-другой. Плоскомордый не произносил ни слова, только дышал. И то хорошо; значит, смерть понемногу отступает.

— Если я опущусь настолько, что попаду сюда, — прошептал Морли, — сделай одолжение, перережь мне глотку, чтобы я не мучился, ладно? — Морли Дотс панически боялся заболеть. Когда вернемся домой, он на протяжении нескольких недель будет поглощать в удвоенных количествах всякие листочки, корешки и травки…

Впрочем, больница действительно производила гнетущее впечатление. Рай она не напоминала ни в малейшей степени. Здесь содрогнулся бы от ужаса даже вампир, а ведь мы побывали всего-навсего в палате для умирающих. Что же касается, к примеру, палаты для умалишенных, ее наверняка строили по тому же плану, что и темницы преисподней.