Кэтрин Куртц - «Если», 1996 № 04

Плоскомордый спешился, отошел в сторону, облегчился, после чего прислонился к экипажу и принялся ждать. Амиранда помалкивала. Прошло около часа. Девушка не находила себе места, а неуклюжие попытки Тарпа успокоить ее успеха не имели. Похоже, она полагала, что начали сбываться худшие опасения.

Луна клонилась к закату, небо на востоке посветлело, и тут Плоскомордый сообразил, что они уже не одни. Он было удивился, почему не слышно птичьих трелей, но мгновенно оценил ситуацию и успел еще предостеречь Амиранду, прежде чем из лесу высыпали бандиты.

Одного взгляда Тарпу хватило, чтобы понять — это не просто разбойники с большой дороги.

— Гаррет, их было полтора десятка. Все гоблины, даже несколько чистопородных, каких почти не встретишь. Вооружены ножами, дубинками и огромными костями; чувствовалось, что бегут убивать. Заметив меня, они начали переговариваться между собой — видно, не ждали, что Амиранду будут охранять.

Что конкретно произошло потом, со слов Тарпа уяснить было трудновато. Он заслонил собой Амиранду, прижался спиной к экипажу и принялся отбиваться ножом и дубинкой, а когда его обезоружили, пустил в ход кулаки.

— Я прикончил пятерых или шестерых, но с такой оравой одному человеку справиться не под силу. Они все напирали и напирали, а у девчонки недостало ума, чтобы удрать. Она тоже ввязалась в драку, но ее быстро стащили на землю и зарезали… Наверно, им все-таки досталось, потому что они вдруг побежали к лесу. А я упал и не сумел подняться. Даже пошевельнуться не смог. Они решили, что я готов, вернулись и швырнули меня в кусты, потом принялись рыться в вещах. Ругались, потому что ничего ценного не попадалось, и ссорились, как воробьи, из-за всякой ерунды. И хотя бы один позаботился о раненых!

Услышав, что кто-то приближается к перекрестку, гоблины постарались как могли скрыть следы преступления и исчезли в лесу, прихватив с собой экипаж и коня Плоскомордого.

К тому времени Тарп настолько пришел в себя, что сумел подняться. Выбрался из кустов, подобрал тело Амиранды и побрел прочь.

— В голове, помню, был сплошной туман. Я не хотел, чтобы она умерла, а потому не верил, что тащу на закорках труп. Поблизости от того перекрестка, милях в трех, живет моя знакомая ведьма. Я сказал себе, что если донесу девушку до ее домика, все будет в порядке. Ну вы меня знаете. Коли я решил…

Да уж. Я постарался представить себе, как это выглядело. Полумертвый Тарп, обливаясь кровью, бредет по лесу, а на плече у него мертвая женщина. И у него ведь еще хватило сил вернуться в Танфер, чтобы умереть там, где родился!

Я принялся задавать вопросы насчет гоблинов — в основном меня интересовало, что они говорили, когда решили, что Тарп мертв. Однако единственное, что мне удалось выудить из Плоскомордого, — как добраться до жилища ведьмы.

Тарп приподнялся на постели.

— Расслабься, — сказал я. — Если у меня ничего не получится, ты следующий на очереди. Но сначала тебе надо поправиться. Морли, забери его отсюда, ладно? Пошли. Тарп, Морли скоро вернется.

Когда мы вышли на улицу, Морли изрек:

— Паршивое дельце.

— Ты не слышал о ком-нибудь, кто внезапно разбогател?

— Нет. — Он пристально поглядел на меня.

— А связей в городе гоблинов у тебя нет? — «Если ты не гоблин, хотя бы частично, днем тебе в этом городе лучше не появляться. С некоторыми из его жителей я знаком лично, но не настолько хорошо, чтобы просить у них помощи».

— Да есть кое-какие. Но вряд ли мне удастся вытянуть хоть слово, если речь зайдет о Рейвер Стикс.

— Это уже мои трудности.

— Ты собираешься съездить на место?

— Разумеется. Скорее всего завтра. Но сперва мне нужно свести концы с концами здесь.

— Составить тебе компанию? Я что-то давно не разминался. — Морли изо всех сил старался сделать вид, что ему неинтересно, хотя сам буквально изнывал от любопытства.

— Не стоит, и потом, кому-то надо оставаться в больнице и время от времени напоминать Тарпу, что он нездоров.

— Значит, дело личное?

— Угу.

— Будь осторожен.

— Естественно, чтоб мне пусто было! А ты смотри и слушай. Меня интересует все, что связано с гоблинами и внезапно свалившимся богатством.

Мы расстались. Я направился домой и, чтобы успокоиться, пропустил пару галлонов пива.

Как ни странно, Покойник не скис даже на следующее утро, и я слегка встревожился. Неужели близится начало конца? Впрочем, о логхирах мне известно явно недостаточно, чтобы определить, симптомом какого заболевания является хорошее настроение, которое не желает проходить. Я пересказал Покойнику историю Тарпа, не опустив ни единой подробности, и спросил:

— Есть какие-нибудь идеи?

— Кажется, да. Но тех сведений, которые ты мне сообщил, хватит лишь для того, чтобы выявить одну-единственную возможность.

— Что-что? Ты о чем?

— Твоя подружка оказалась по свои прелестные ушки замешана в похищении сына Владычицы Бурь. Возможно, она не принимала участия в заговоре, но явно знала о готовящемся преступлении и потому испытывала чувство вины.

Я не стал спорить, поскольку у меня тоже возникало подобное подозрение. Кстати говоря, приятно сознавать, что у нас с Покойником почти одинаково острый ум. Разница в том, что я колеблюсь, прежде чем принять решение, а гению Покойнику неведомы сомнения, посещающие простых смертных.

— Не хочешь поделиться со мной своими мыслями?

— Зачем? Все настолько просто, что ты способен добраться до истины самостоятельно. Напряги свой умишко, Гаррет.

Я широко улыбнулся. Все понятно, он мстит мне за то, что я осмелился привести в дом женщину и даже оставить ее на ночь. Впрочем, как ни крути, Покойник был не в силах сопротивляться благодушному настроению.

— От женщин, разумеется, одни неприятности, особенно когда они перестают заниматься привычными делами — потворствовать пороку, крутить хвостом, сплетничать, отпускать колкости, а также вынашивать и воспитывать детей. Однако убийство вряд ли является приемлемой разновидностью наказания. Продолжай расследование, Гаррет. И не забывай об осторожности. Мне бы не хотелось, чтобы тебя постигла участь этой девушки. Я не могу позволить себе платить за похороны.

— Ты просто сентиментальный старый дурак.

— Я бы сказал, излишне сентиментальный.

— Ха! Вот она, голая правда, во всей своей неприглядной красе! Если я сыграю в ящик, тебе придется напрячь мозги, чтобы подыскать себе приличную крышу над головой.

— Гаррет, я — личность творческая, я не стану…

— А я прекрасный принц, которого колдунья превратила в жабу.

— Мистер Гаррет. — В дверь просунулась голова Дина.

— Что?

— Снова пришла та женщина.

— Та, которая была вчера?