Лертукке - Последняя легенда Анкаианы

Интересно, за что? За молчание? Спасибо, но мы уже все сказали. То, что вы в полуоправданном состоянии, заслуга отнюдь не наша. Мы хотим реально нагадить одному типу, который считает, что с девушками можно обходиться так, как это делает он. Но если вы думаете иначе, спасибо. А можете еще домик подарить. Не откажемся.

Когда она выходила с рыночной площади, дорогу преградила черная "царда". Кэсси тут же вспомнила, как эта машина ехала за ней остаток дороги до города. Это означало, что придется или встречаться с Энди или попробовать оторваться. Домой ехать нельзя - этот ужасный человек не знает, где живет Оська, да лучше ему и не знать. Хватит ему Фила.

Легко сказать, оторваться. Это в детективах народ отрывается, лихо и изящно взорвав по пути пару бензоколонок. А попробовали бы они на голом прямом шоссе, да еще на "Ференце - 4000" , которых, может быть, два-три на всю Анкаиану. С толпой не смешаешься.

Проехав несколько перекрестков, Кэсси направилась к проспекту на краю города, с которого начиналась самая длинная на Анкаиане дорога - на Сорлаш. Если существовало на свете место, столь же непохожее на Анкаиану, сколько и на материк, то это оно и было. Жили там уголовные элементы по своим законам, никому не ведомым, был у них матриархат, о чем свидетельствовали слухи о Соньке Гиблой, державшей там верх последние несколько лет. Туда не хотелось.

Минут через двадцать они с "Цардой" набрали скорость, в повседневной жизни непривычную. Полупустое шоссе пугало, и Кэсси старалась не думать о том, что может случиться, а лишь просчитывать свои действия в следующий момент. Оторваться уж подавно стало невозможно - вместе с машинами кончились и повороты. Хорошо, что не попалось ни одной колонки - она еще не решила, стоит ли их взрывать, и как. Было некогда и страшно. Она поняла, что даже если она остановится, преследователи могут этого не сделать и влететь в нее сзади. Им-то ничего не будет...

А с чего ты взяла, оборвала себя Кэсси, что они в тебя влетят? Может, они поговорить хотели?

Нет, явно не хотели. Энди мог бы поговорить, но там. Здесь с ней говорить не будут. Зачем она Чогару?

Глупости. Ну разве нет? Вот если выберусь из этого кошмара - завяжу с глупостями. Помирюсь с Генрихом. Буду, как мне и положено, дальше изводить себя сомнениями о том, что же мне с этим самым Генрихом делать. Потому что, когда человек звонит тебе по сто раз в день, а потом исчезает без каких-либо объяснений, в следующее его появление его рекомендуется избегать. Тем более, что на свете есть много вещей, которые делать приятней, нежели ходить на такие вот свидания. Например те же глупости.

Или буду смотреть сны по мух. Или остепенюсь. Буду ходить на приемы, буду...

Погоня начала дышать, если так о ней можно сказать, в затылок. На той немыслимой скорости, которую они набрали, она не успела бы затормозить, даже если бы очень захотела. Кэсси прибавила скорость еще и, глядя на слившиеся в зеленую стену деревья подумала, что эти стены - последний вид, который для нее имеют кусты. Она бы сейчас даже повернуть...

Это был поворот налево. Лежал себе сразу от дороги под очень удобным углом.

Короткое притормаживание еще сократило дистанцию между мотоциклом и машиной, когда Кэсси решилась и свернула. Избранная дорога, узкая, вся в кустах, была прямой, как стрела и, как Кэсси к своему ужасу через секунду осознала, кончалась над пропастью. Был там, конечно, когда-то мост, и даже доски от него остались торчать над провалом, подобно антеннам, смело прянувшим в неизвестность...

Есть такие вредные люди, которые даже перед смертью думают о справедливости. Относись Кэсси к ним, она бы подумала, успеет ли притормозить эта непомерно разогнавшаяся колымага у нее на хвосте, когда увидит ее последний полет, или повторит его. Но вместо этого Кэсси просто вспомнила одно слово, очень странное, которое все знали, но никто еще не смог ей толком объяснить, что оно означает, и не только оно, и еще она пожалела, что никогда не узнает уже смысл многих и многих слов, и еще вспомнила имя, а потом подумала, что уж если вспомнила имя, то почему ей вдруг кажется, что она не знает, может, это то самое и есть, ну и что, что давно, много лет назад, ну вот, опять глупости, даже толком испугаться не может, такая непрактичная, так ей и надо...

А время замедлилось, словно давая последний шанс, и она увидела неподвижные, как на фотографии, сизоватые ветки кустов в лаково блестящих листьях, дорогу и небо с застывшей птицей, висящие из растерзанной земли корни, и, наконец, темноту внизу, на которую можно было бы, между прочим, и не смотреть...

Мотоцикл тряхнуло, когда он преодолел край, и неба стало больше, а птица придвинулась. Ветер обжег голову, когда с нее слетел платок, и Кэсси ощутила на спине привычную тяжесть упавших волос... Она взмыла вверх и секунды распались на мгновения. Последние из них были скрашены волнующей и непривычной невесомостью.

На самой последнем, растянувшейся до вечности миге она все-таки не выдержала и закрыла глаза.

Удар был сильный, но оказался скользящим. Он вынудил напрячься, чтобы сберечь кости, и глаза пришлось открыть.

Мотоцикл ехал по разбитой узкой дороге между двумя стенами из высоких кустов, до самого последнего момента скрывавших от Кэсси истину.

Она затормозила и оглянулась.

На том краю оврага тоже старательно и громко останавливались. Успели. И из окна высунулся ствол.

- Пошел ты ... - буркнула Кэсси, и не спеша двинулась дальше.

Еще километра три дорога бежала между радующих глаз весенних лугов, вдалеке обрамленных лесом, а потом незаметно вошла в поселок и стала подниматься.

Кэсси остановилась посреди поселка и поняла, что сил у нее хватит самое большее метров на пятьсот. Ее вдруг начали мучить страхи - она представила себе обходную дорогу, по которой ее при желании можно бы было перехватить, представила себе все, вплоть до засады, и конечно же, много перед ее глазами возникло страшного, фантастического, иррационального вроде автоматной очереди из-за кустов, выходящего откуда-нибудь из ближайшей калитки Андриана и черной "Царды", выносящейся на проселок.

Она услышала шаги сзади и вздрогнув, заставила себя оглянуться. Это шел маленький ребенок и катил набитую тряпочками игрушечную коляску; посмотрев на Кэсси ребенок остановился, деловито развернул коляску и пошел обратно.

"Это у меня рожа сейчас наверно. Думала помру; вместо чего удивилась...Надо подождать, пока стемнеет, и попроситься на ночлег к какой-нибудь бабуле."

Она медленно везла мотоцикл по дороге, чтобы, в случае чего, сказать сломался, мол, а разбираться в чем дело уже темно. Было тихо, никого не попадалось, только где-то далеко было слышно как играла музыка и видно мигающий меж деревьев разноцветный свет. Маленький дружный поселок изволил сегодня гулять. Кэсси совсем уж было хотела заявиться незваным гостем на предполагаемое празднество, как вдруг увидела открытую калитку (сплошной железный забор, в котором она была укреплена, ей очень понравился).