Лертукке - Последняя легенда Анкаианы

- Что-то никого нигде нет, - грустно заметила Луиза. - И ты не заходишь.

- А Фантик?

- Он - тормоз.

- Зато друг человека.

- Я с ним скучаю.

- Я тоже.

- Ты скучаешь вообще, - уронила Луиза в пространство. - И никогда не ищешь развлечений.

- Зато завидую тебе, когда ты их находишь.

Луиза отвернулась и одновременно подвинулась к нему.

- Мне кажется... Мне кажется, ты не живой. Ты улыбаешься, когда я смеюсь, ты чувствуешь что-то, лишь когда это чувствую я. И слабее. А иногда наоборот, мне кажется, что это я умерла рядом с тобой.

- Это неприятно?

- Это как-то тяжко... Ты лучше не приходи больше... Или нет, я не это хотела сказать...

- Как скажешь. Я уйду, если тебе тяжело.

Она отстранилась и взглянула ему в лицо широко раскрытыми глазами.

- Если ты уйдешь, я от скуки умру, - она вдруг истерически засмеялась. - Но если ты останешься, клянусь, я умру в муках!

Она вырвалась из рук его и в одиночестве закружилась по залу под возникший вдруг сумасшедший ритм. Алик зачарованно следил, как карминный шелк платья обвивает ее стройные ноги.

- Это я скоро умру в муках, - промурлыкал Алику в ухо голос Элиса. Слушай, меня мутит от этих соплей, неужели нельзя нормально отправить человека с кайфом? Я же не предлагаю тебе устраивать оргию, или там...

- Нет настроения.

- В земле места всем хватит, - назидательно заметил Элис. - Потанцуй с ней еще, а я поиграю...

Музыканты скоро ушли, Элис встал за синтезатор, некоторое время что-то на нем настраивал, потом заиграл музыку, про подобную которой говорил: "Не все гениальные произведения древности дошли до нас в нотах. Некоторые помню лишь я, да пара камней."

Играл он вообще нечасто, поэтому Алик ни одно не помнил больше, чем на четверть, а Элис не желал дарить их ни неблагодарному человечеству, ни кому-либо еще.

Луиза снова танцевала с Аликом, словно во сне, не замечая одетого в белое черноволосого музыканта, то склоняющегося над клавишами, то ищущего ее взгляда блестящими темными глазами.

Она не чувствовала своего тела - казалось, что ей давно помогает в каждом движении странный прохладный туман. Он касался кончиков пальцев и тут же, словно искусный и терпеливый любовник, отходил куда-то в темноту, исчезал, чтобы возникнуть снова, когда она поворачивала голову, или отводила взгляд. Постепенно она начинала чувствовать, как жуткой, холодной волной он нежно окутывает ноги, обвивает одежду и плещется вокруг, а потом вдруг снова растекается по углам, тает в прозрачном воздухе, призрачный, непонятный и страшный. Хотелось спросить у Алика, что это за туман, откуда он вообще здесь, и почему она его так боится, но один взгляд в сумрак его лица его успокаивал и ее, превращая все страхи в как раз в это призрачное марево и рассеивая по залу.

Скоро оцепенение стало таким, что ей расхотелось говорить; казалось, тело больше не принадлежало ей - она не чувствовала на своих плечах вечно холодных рук Алика, не ощущала прикосновений к полу, только видела словно со стороны свои движения да снова сгущающийся по углам туман, который на этот раз подступал гораздо смелее, жаднее поглощал ее онемевшие пальцы, выпадал инеем на края одежды и холодил тело.

- Что это за туман, Алик? - спросила она наконец, огромным усилием заставив себя двигать языком.

- Какая разница.. - безразлично ответил Алик. Голос его казался безжизненным и далеким, как шепот за стенкой. А глаза, неподвижные и отрешенные, давно перестали моргать.

Он склонил голову, и теперь Луиза снова хорошо видела музыканта, игравшего такой ритм, что она удивлялась, как то, что ей не принадлежит уже, успевает ему следовать.

В третий раз туман сгущался медленно, целые столетия, но, не успела она даже посмотреть, как он взбирается по рукам, застлал ей глаза, словно белая занавесь. Она перестала видеть и слышать.

Элис легко спрыгнул со сцены и дернул Алика за плечо. Только тот как сидел на полу на коленях, положив руку на стул, так и остался сидеть неподвижно, уронив голову, словно окоченел.

- Слушай, Гирран, меня хоть раз: ты это не протащишь ... И не у кого не выйдет эта фигня, и не надейся. Так что нечего из себя строить невесть что; вскочи и двинем...

Алик едва пошевелился.

- Отстань, Халтреане, - произнес он вяло.

- Хоть я и держал некогда твою душу в своей, но всегда понимать тебя мне не дано. Не стремлюсь... А когда своими заморочками ты рискуешь....

Алик резко поднялся. Затем, не глядя на наставника, быстро вышел вон.

Элис нашел его на берегу - Алик прислонился к скале и неотрывно глядел на волнующееся, потемневшее море.

- Ты этого серьезно не понимаешь? Не бывает такого. Еще не было, чтобы вампир забыл человека, который хоть раз ему достался. Отказываясь от его жизни, вампир, я слышал, стареет со скоростью живого. И тухнет, наверное... Ну и если уж она тебе была так дорога, мог бы и заметить, что с ней стало за те полгода, которые ты испытывал себя. Ты был великой загадкой для этих скудных мозгов...

Алик моргнул.

- Элис? В следующий раз, захочешь настроить меня на свое присутствие упоминай про скудные мозги сразу.

- Алик...

Элис смотрел так, что знающие хорошо старого вампира, не поверили бы, что он способен на такие взгляды. Там была глубокая грусть, горечь и еще что-то, во что он и сам не поверил бы.

- За столько лет не научиться не лезть в чужие дела, - сказал Алик, признак слабоумия, или я не прав?

- Извини пожалуйста. Я не думал, что это тебя так заденет.

- Я тебя не узнаю. Зачем просить, когда можно заставить? Это так просто, Элис, что я даже завидую тебе. Если б я мог обойтись только этим, выполняя невыполнимое, пытаясь хоть немного умерить боль, что теперь приносит мне агония моей земли. Но власти спасти ее у меня нет. Чтобы она была, я должен вести себя, как бог. Я пытался. Я сделал так много для Анкаианы, что самому в это трудно поверить. Я не заставлял никого приносить мне жертвы, я искал их сам, как и ты, чтобы поддерживать свое существование. Я полгода хотел крови этой девушки, и отказывал себе в ней, потому что... ради нее самой. Я даже не узнал, был ли это верный путь.

- Извини. Только на мой взгляд неприятнее страдать самому от собственной гордыни, чем за свою землю.

- Разумеется, ты если и страдал когда, то лишь по первой причине, огрызнулся Алик.

- Так; - Элис кивнул, и в глубине его черных глаз зажглась искра, родины у меня нет. Зачем она тому, кто собирается пережить много государств, да и пережил уже некоторые? Если подождешь, покуда умрет твоя, скажешь мне спасибо. В нынешнее время нет места самой Анкаиане, есть только ее названию. Ты хочешь умереть вместе с ней? Попробуй, - Элис улыбнулся, доставь мне удовольствие разгадать тебя.

Он схватил Алика за плечи и с такой силой притиснул к скале, что тому за шиворот посыпался песок. Алик даже не поморщился - об удовольствиях он знал все. Давно и безнадежно выучил.