Максим Волосатый - Антидот к паранойе

Но в голове было пусто. До ужаса, до черного отчаяния пусто.

Видимо, все-таки придется разговаривать.

– Что…? Что ты хочешь? – выдавил из себя Делягин.

Ответ его не сказать, чтобы ошарашил…

– Спрятаться, – поведало ему лицо.

Ошарашила его общая интонация ответа. Таиксана не пытался проникнуть в его голову, не хотел замутить сознание. Он как будто просто просил о помощи.

– Я хочу куда-нибудь спрятаться, – повторило лицо, и в дымке как будто кто-то пожал плечами. – Мне некуда деваться в этом мире. Ты мне поможешь?

– Вряд ли.

Очень хотелось потрясти головой, только это, скорее всего, не поможет. Что он говорит? Ему же наоборот надо… Проклятая пустота в голове.

– Почему? – изумился сидящий внутри дымки. – Что плохого я тебе сделал?

– Как тебе сказать, – озадачился Матвей. – А все то, что ты устроил на планете, это не считается?

– А ты-то тут при чем? – Таиксана, казалось, откровенно не понимает, о чем речь.

– Я тут живу, – оскалился Делягин. Воспоминание о произошедшем придало сил и уверенности в своей правоте. – И я не хочу, чтобы это мир исчез.

Стоп, Матвей, не так, не то! Тебе же надо с ним наладить контакт.

– А он и не исчезнет, – дымка опять пожала плечами. – Он останется. Исчезнут те, кто не умеет тут жить. Зачем они тебе? Ведь сказано же: «остаются только мыслящие существа, ответственные за…»

– Командир! – мощнейший удар в плечо и тут же еще один – в бок.

Грубо прорисованное лицо смазалось, утекло в сторону. Дымка взвилась испуганной птицей, пропала в вечерней дали, освобождая картину мира, на которой темными столбами проступили вечерние деревья. Это опять была поляна. Подбитый бот, сломанные человеческие куклы. Матвей ушатом холодной воды ощутил на себе четкость бытия. Вот только почему ему не дали договорить?

Ответ пришел почти мгновенно.

Тгр-тгр-р-р-р-р. Тгр. Тгр.

Вечер запрыгал вокруг спятившим стробоскопом. Сгустившиеся сумерки сменялись флуоресцентными вспышками разрядов импульсников и тут же возвращались вновь. Вот они отпрыгнули опять. Справа полыхнуло маленькое солнце: в одно из деревьев врезался заряд плазмы. «Как хорошо, что у них нет убээсов», мелькнуло в голове у Матвея, «в момент накрыли бы». И тут же его подбросило на ноги. У кого у «них»? Кто стреляет? Куда делся Таиксана?

Бок прострелило болью и Делягин перевел взгляд вниз, на землю. На небольшую воронку, оставшуюся на месте, куда воткнулась острая стрела импульсного разряда. Туда, где он только что лежал.

– Командир! – это «номер второй». – Уходим. К проходчикам подкрепление подошло.

– Так быстро? – не поверил Матвей и тут же выругал себя за идиотский вопрос.

Быстро, медленно, какая разница? Они уже тут и стреляют.

– Таиксана?! – Матвей, забыв о противнике, повернулся к бойцу.

По лицу того было отчетливо понятно, что внятного ответа не будет.

– Черт, – Делягин попытался сделать шаг. Нога не слушалась. И болела зверски.

– Командир, справа!

Вопль был таким, что Матвей, забыв о боли, крутанулся на месте, чтобы метрах в тридцати от себя обнаружить двух проходчиков в полуброне, как будто вывалившихся из-за высокого куста.

Несмотря на обступившую темноту, лица обоих были отчетливо видны. Один, нахмуренный здоровяк, поддерживал второго, которого как будто свалил внезапный приступ. Матвей не успел даже подумать, о том, что он, кажется, догадывается, что это за приступ…, как проходчик поднял голову. И на Делягина вдруг глянули до ужаса знакомые уже глаза, как будто перенесенные с того «дружелюбного», грубо прорисованного лица.

Проходчик увидел, что Матвей заметил его … и вдруг улыбнулся. Улыбнулся Матвею, как старому доброму знакомому.

Делягин сам не понял, что его дернуло, но импульсник в его руках, мгновенно нарисовав на забрале красную точку прицела, выдал короткую точную очередь. Проходчик завалился назад с развороченной грудью. Ну, еще бы. Милицейская полуброня на импульсник и не рассчитывалась.

Напарник убитого мгновенно поднял свое оружие, прицелился было …, и тут же согнулся в странном приступе.

А когда он распрямился, на Матвея глянули уже практически родные глаза, в которых теперь плескалась… обида. Прячущийся в новом теле Таиксана, как будто опять спрашивал Матвея: «за что ты со мной так?».

Здоровяк выпрямился во весь рост опустил зажатую в руке изогнутую трубу импульсника и встал в открытую, откровенно подставляясь под выстрелы.

Нет, не издеваясь. А-а…, как будто не желая драться.

Матвей напрягся. Вот оно. Вот то, чего он ждал. Нет, теперь нельзя… больше нельзя проявлять агрессию.

Он точно так же встал во весь рост, опустив оружие, и тут же скривился от боли в ноге. В грубо прорисованных глазах стоящего напротив человека появилось понимание. Проходчик-Таиксана чуть изогнул губы в донельзя странной усмешке, коротко кивнул, наклонив голову всего на несколько миллиметров, … и исчез между тенями деревьев.

В темноте, там, куда он ушел тут же раздался голос, призывающий остальных сместиться вправо и усилить огонь на том направлении.

Раздавшийся после этого залп, выкосивший не один квадратный метр густого леса, заставил Матвея крепко задуматься. Судя по плотности огня, проходчики в караул выделили не меньше взвода. Причем вооруженного весьма прилично. Тут им никаких убээсов и не надо, просто массой зарядов задавят.

Но если это так, то тогда получается….

– Уходим, командир, – бойцы Матвея поняли его неподвижность по-своему. И не были так уж неправы.

Двое подхватили тут же скривившегося от боли Делягина под руки и потащили куда-то вглубь лесной черноты, а третий, как заправский разведчик из космоштурма, пошел сзади, внимательно обшаривая отход стволом настороженного импульсника.

– Уходим, – прошипел правый «носильщик» через поднятое забрало. – Слишком много их тут. И злые. Найдут – сразу кончат. Откуда они взялись? До города еще лететь и лететь.

– Вынесенные караулы, – засипел в ответ Матвей, с каждым шагом все больше и больше понимая, что рана у него ни разу не легкая. Ногу дергало, жгло и одновременно обдавало жутким холодом. – Дальние дозоры. Если у них с живой силой, вооружением и транспортом все в порядке, то мера более чем правильная. Скрытно к городу не подойдешь.

– Да ему и не надо, – зло бросил боец слева. – Он уже там. Теперь эти дураки сами хлебнут полной мерой…

– Эти «дураки», – сквозь заполняющую мир боль все же нашел в себе силы ответить Матвей. – Это… такие же люди… как мы с тобой. Ты еще недавно с ними … пиво в кабаках пил…

– И что, теперь меня убивать можно? – не согласился боец.

– Убивать … никого нельзя, – прохрипел Матвей.

– Проклятый Таиксана, – боец нашел, куда слить свои страх, раздражение, боль. – Все из-за него. И чего только ему от нас надо?