Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

Аринорцы обожали всевозможные головоломки, математику и технику, тогда как ори склонялись больше к гуманитарным и естественным наукам. Два народа словно дополняли друг друга во всем, как дополняют полярные «куарт» попутчика и попутчицы единую по сути человеческую личность.

Неудивительно, что Танрэй сейчас, как маленькая девочка, с упоением возилась с диковиной, подаренной братьями, и слушала Паскома вполуха.

— Вы же помните, что нам сегодня предстоит перейти и перевести их на новую ступень? — поглядев на нее, сказал кулаптр родителям.

Танрэй подняла голову. На лицах матери и отца отразилась озабоченность.

— Что за ступень? — она подкинула мотылька, и тот присел к ней на макушку, увенчав собой сколотые на затылке локоны.

— Тебе придется сегодня немного поработать, Танрэй, — серьезно глядя на нее, сказал Паском. — Вы уже встретились с Алом?

— Вы удивитесь, Учитель, но перед последним своим уходом он пожелал, чтобы это случилось сегодня, именно сегодня у подножья статуи Танэ-Ра. Перед самым закатом.

Кулаптр понял, к чему приурочил Ал новое знакомство. В прошлом воплощении он предупредил ученика, что в грядущей жизни им нужно будет освоить одну важную систему, до которой все тринадцать пар учеников росли на протяжении множества инкарнаций и вот, кажется, стали готовы. Они на пороге серьезного, даже немного опасного испытания. Видела бы Танрэй, как загорелись при этих словах серые глаза попутчика! Ал обожал все сопряженное с опасностью, заставить его что-либо сделать было проще простого — всего-то сказать, что его ждет рискованное предприятие. Но в тот раз Паском не преувеличил: это было в самом деле не плевым приключением, как могло бы показаться непосвященному — подумаешь, какой-то гипноз, детские игры!

— Хорошо, если я задержусь, ждите с ним и остальными меня у подножия статуи.

Следующий визит Паском нанес семнадцатилетнему Алу. Тот уже выбегал из дома, торопясь на занятия, как вдруг, увидев и узнав Учителя, радостно заулыбался. По своей привычке кулаптр с ним не особенно церемонился: поприветствовал, будто они расстались вчера, и коротко повторил наказ, данный Танрэй. Ал поклонился и сломя голову побежал в университет: Кронрэй страшно не любил опозданий, пусть даже опоздавшим оказался бы его любимец-Ал. Спуску разгневанный созидатель не даст!

Паском решил переговорить вначале с остальными Учителями, которые вели сегодня своих подопечных в Храм, и только потом заняться делами Объединенного Ведомства, где его тоже уже заждались.

Отец и мать Танрэй были Учителями «параллельной ветки» — таких же тринадцати пар юношей и девушек от пятнадцати до двадцати, большого возрастного промежутка между ними не было никогда. Кто бы мог подумать, что через какие-то полторы тысячи лет тримагестр Солондан и сам окажется в рядах Падших, растеряет своих учеников и совсем не будет помнить, кем испокон веков была его дочь! Он многое позабудет даже в своей специальности, и это будет так сильно его тяготить, что к старости ученый окончательно превратится в брюзгу, раздражающего всех вокруг, а попутчицы своей так и не отыщет. И совсем не оттого, что она, как попутчица Паскома, утомившись от реалий этого мира, при первом же удобном случае Взошла и осталась дожидаться его там, в Междумирье. Нет. Мать Танрэй, по всей видимости, после Раскола потеряла память и оказалась где-то в Ариноре, а оттого и не подавала никаких сигналов о своем существовании.

Но тогда счастливый Паском еще ничего этого не знал. Оповестив всех своих учеников и побеседовав с Солонданом и остальными Учителями, он с легкой душой и полный оптимистичных ожиданий отправился в Ведомство. Скоро, скоро он обучит своих желторотиков и сможет наконец-то Взойти вслед за своей спутницей! Конечно, времени в Междумирье нет, и она там не томится в одиноком ожидании. Но он-то здесь, где есть и время, и тоска по ней, хотя никто об этой тоске не подозревает.

В парках на все лады заливались иволги, а в небе трепетали стремительные ласточки и стрижи, весело пища на лету. Солнце клонилось к закату.

Усевшись к круглый красный вагончик, что перевозил пассажиров от разных ярусов Ведомства до автострады, Паском навел встроенный в перильца бинокль на Храмовую площадь.

У подножия гигантской статуи Танэ-Ра, которая горделиво возвышалась на фоне Храма и гор позади него, мельтешили, с трудом различимые, горожане. Там, среди жителей Эйсетти, и ученики Солондана, и его, и других Учителей…

Посвящать молодежь именно в день равноденствия — весеннего Восхода Саэто — было трепетно чтимой всеми традицией. Однако распространяться о том, что будет во время таинства, не имел право никто. Узнать подробности ученики должны из первых уст, и это уста Учителя.

Перешагивая с катера, мигом довезшего его по каналу от Ведомства до Храма, от Тассатио до Танэ-Ра, на маленькую площадку у ступеней набережной, Паском услышал яркий и сильный женский голос, что восславлял в словах древнего гимна праздник Восхода:

Окруженная сверстниками — в их числе была и Танрэй — у ног статуи пела Эфимелора. Они с Танрэй дружили и чем-то походили между собой: обе темноволосые, обе синеглазые, только Эфимелора пониже ростом и куда более скрытна, чем подруга.

Почти одновременно с Паскомом на такую же площадку, только напротив, из другого катера выбралось несколько парней, среди которых он различил и Ала. Они тут же поспешили к статуе.

Танрэй начала озираться, и Паском улыбнулся. Он точно так же чувствовал свою попутчицу, а та — его. Эх, скорее бы…

Когда кулаптр переговорил с другими Учителями, эти двое были уже снова знакомы и как ни в чем не бывало кружились в танце под веселое пение неутомимой Эфимелоры. Никто из них не знал, что им предстоит совершить в ближайшие часы.

— Мы войдем туда через грань Души, — сказал Паском собравшимся вокруг него тринадцати парам учеников — и то же самое говорили сейчас Солондан и другие своим ребятам, в числе которых были Паорэс и Эфимелора. — Освободите сознание, сосредоточьтесь на мире внутри вас и только тогда входите.

И без лишних слов кулаптр зашагал к Храму. Он нарочно решил ввести их через самую неприступную для новичков грань — это уже само по себе было экзаменом, предваряющим основное испытание.

Солондан нагнал его и, оглянувшись на дочь, шепнул:

— Это как будто не для нее, а для меня самого испытание…