Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

Но вовсе не музыкальное приспособление было в его руках. В отсветах пламени блеснуло зеркальное лезвие обоюдоострого меча.

И отряд, ряженый под нищих песельников, извлекая оружие из чехлов, побежал ко дворцу правителя страны Ин.

Тессетен неотрывно глядел на Ала, словно заклиная выдать наконец то, что не давало им всем покоя много лет. Бывший экономист был уверен, что Ал посвящен и отлично знает, что с ним такое происходит.

Правитель страны Ин отвернулся, подошел к двери, что вела на балкон, взглянул на небо и, вернувшись, тяжко опустился в свое кресло…

В это время в коридорах дворца воины Тепманоры, профессиональные головорезы — они же нищие песельники бродяги-Тессетена — беззвучно перебили стражу, охранявшую дворец. А над городом разразилась гроза.

— Я ничего не могу сказать тебе, Сетен, — ответил наконец Ал на вопрос бывшего друга о Паскоме. — Да и к чему это? Мы уже ничего не исправим…

Прогремел гром, но теперь он был затяжным и нескончаемым, как и мерцание молний.

— Что там? — Ал хотел подняться, но Тессетен, ухмыльнувшись, удержал его:

— Успокойся, братец. Это — гроза. С чего ты взял, что мы ничего не исправим? Почему ты заранее сдался? Зачем ты пустил в себя что-то невообразимое и позволил ему злодеяния?!

— Ты пришел не за рассказом о Паскоме. Ты пришел за Танрэй. Так забери ее и увези отсюда так далеко, как это возможно.

В безобразном бородатом лице Тессетена мелькнуло удивление, глаза почернели, а голос стал высоким, почти женским:

— Вот как ты заговорил? Я думал, ты удивишься тому, что твоя женушка хотела тебе сказать этой ночью. Правда, она и не успела бы сказать. Вернее — ты не успел бы этого услышать. И не успеешь. Потому что я пришел не за Танрэй. Я пришел за тобой, думая найти здесь Ала — и увидел что-то необъяснимое. Кто ты, зима тебя покарай? Кто ты?!

Ал горько хмыкнул и посмотрел в окно. Орэмашины Тепманоры уничтожали его страну.

— Я вижу, цивилизация разума и техники победила… — проговорил он, оценивающе поджимая свои красивые губы. — Ну что ж, тем хуже для всех нас…

— Да, братец, да! — по-прежнему не то женским, не то мужским голосом выкрикнул Тессетен, вставая на ноги и скидывая с себя нищенские тряпки. Под ними сверкнули дорогие вороненые доспехи полководца. — Мы пришли к тождеству, и ребус разгадан, но разгадан по-моему, любимый! Мой мир — мир смерти, лжи, предательства и алчности — победил. На этом жалком сфероиде всегда будут царить мои законы! Это мой мир, а не ваш! Будь ты проклят вместе со своей женой и тем, кого ты наивно считаешь своим сыном! Открой уже мне мир За Вратами и убирайся туда вместе со мной, нам не место здесь!

В зал ворвались «песельники» Тессетена, и Фирэ подал полководцу его заговоренный меч.

— Ну скажи хоть что-нибудь, звездочет! — Ормона не забыла первую профессию Ала, а Сетен тем временем примерил оружие в своей руке, не слыша и не понимая, о чем говорит покойная жена. Он и действовал, как заведенная кукла, он нарочно отключил все чувства, чтобы не дрогнуть в последний миг перед очевидным самоубийством. — Скажи напоследок!

— Зачем? — переспросил Ал и покорно опустил голову, освобождая шею от воротника.

И тут Тессетен увидел, как, повернув к нему незнакомое лицо, вдруг осклабился бывший друг, похотливо помотал высунутым языком, а в голове прозвучало: « Я предупреждал тебя, полководец: не доискивайся правды о том, зачем Ал тогда полез на Скалу Отчаянных! Я предупреждал тебя, что в день, когда ты познаешь истину, страшной смертью умрешь! » Тогда почудилось правителю Тепманоры змеиное шипение, что исходило от странного зеленого венца на голове существа, и желтый плащ на плечах склонившегося перед ним Ала.

— А-а-а, меч Тассатио! Меч, который, в отличие от хозяина, не забыл ничего! Да, дружок, немало мы с тобой повеселились на Горящей! Давай же, бей, избавься от меня навсегда, малыш Ал! — вслух подбодрило чудовище человеческого вида, ухмыляясь и подставляя шею. — Давай! Давай!

С криком отчаяния Тессетен размахнулся и опустил меч. Клинок прошел сквозь плоть, не встречая препятствий, словно рассекал бумагу. Боль прошила и самого правителя Тепманоры, когда голова Ала с глухим стуком упала на плиты пола, а тело, скорчившись, завалилось набок.

— Будь проклят, Соуле! Будь проклят, изверг рода человеческого! — сказала женщина устами фондаторе Тсимаратау, толкая ногой труп в луже черной крови.

Ответом ей был смех победителя…

— Но это был и Ал… — прошептал Сетен, садясь на ступень и тяжело опираясь на меч. Ему всё казалось сном, когда спрашиваешь — и не получаешь ответа, когда что-то доказываешь, а тебя никто не слушает, когда ты прав, а побеждает негодяй. — Там был и мой друг…

Танрэй пробежала по опустевшему порталу Тизского дворца на половину мужа. Ветер рвал с нее легкую накидку, дождь промочил ее одежду и волосы насквозь.

Небесный обстрел закончился. Наверное, многие горожане умерли сегодня в блаженном неведении, так и не осознав, что произошло. Ей казалось, что весь город разрушен, и Танрэй испытала облегчение, когда, выскочив наружу, увидела полностью уцелевшие здания в городской черте — дым валил откуда-то из пустыни, но зарева не было.

В одном из коридоров она заметила Фирэ и его зверя. Оба внимательно смотрели на нее.

— Где Ал?! — крикнула Танрэй.

Фирэ молча указал в конец коридора, на двери покоев ее мужа. Ничего не произнеся, подхватив путавшуюся в ногах юбку, женщина бросилась туда.

Гостиная пустовала. Рыбки беззвучно жили своей жизнью за стеклом аквариума.

— Ал! — крикнула Танрэй, все же чувствуя чье-то присутствие. — Ал!

Занавес за колоннами двинулся. Навстречу ей вышел Тессетен, но не тот оборванец, каким она видела его вчера и сегодня днем. И совсем не тот долгожданный попутчик, с которым она провела прошлую ночь. На этом Сетене красовались черные доспехи и широкий, длинный, тоже черный, с серебристым подбоем и капюшоном плащ из непромокаемого материала.

— Где Ал?! — закричала Танрэй, и эхо множество раз повторило под сводами ее отчаянный зов.

— Все было так, как должно было случиться! Иди сюда! Ты свободна, но есть еще один короткий обряд, в котором, увы, придется принять участие тебе. Я хотел бы избавить тебя от этого зрелища, но никак… Мы вернем Ала, он очистится от той скверны, которую впустил в себя от отчаяния — решив, будто мы ничего не сможем исправить в этом воплощении!

— Верни Ала. Мы с ним покинем эту страну, если она нужна тебе! Отпусти его. Я не хочу больше знать тебя, за кого бы ты себя ни выдавал и кем бы ни был на самом деле!

— Еще вчера ты готова была бросить всё ради нищего, так неужели ты не сделаешь этого ради правителя Тепманоры?