Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

— У них странные взаимоотношения… — Сетен рассказывал о дикарях кхаркхи, насколько успел их узнать. Тот нелепый случай с прыгающей рыбой они оба негласно решили забыть и не объясняться. — Антропоиды прошли этап матриархата, сейчас у них острый кризис, когда их самцы еще слишком неуверенны в себе, чтобы не видеть в самке потенциального или даже открытого врага и не притеснять ее на уровне общественных устоев и даже религии.

— Религии? Что это такое? — поинтересовалась Танрэй.

— Как тебе объяснить… — он поглядел под ноги и улыбнулся, подыскивая ответ, ведь это словечко изобрел Паском для обозначения того, что делалось у дикарей на Рэйсатру. — Они считают, что все стихии мира действуют разрозненно друг от друга, непрестанно наблюдают за людьми и могут гневаться на членов племени за какие-то их проступки. И когда антропоиды их одушевляют, то называют их духами, покровительствующими той или иной стихии. Это духи-олицетворения. На них всегда можно и понадеяться, и спихнуть какие-то невзгоды.

— Так что же, они не знают, а только выдумывают? Они не знают ?!

— Ну как же они могут знать, подумай сама: их век короток, прошлых воплощений они не помнят… Я даже не уверен в том, что их «куарт» развивается в таких условиях…

Танрэй покачала головой:

— Мне их жаль… Чтобы верить во что-то, надо знать все законы, а они выдумывают, подменяют… Ужасно…

— Да, подменяют… Но, в принципе, это удобный подход к управлению теми, кто ниже в стае… то есть в племени…

— Только не предлагай мне придумать еще и какую-нибудь адаптореги… рели… В общем, её!

Они засмеялись.

— Почему бы нет, — пошутил Сетен. — Главное — подкрепить этот ритуал кровавой жерт…

Он вдруг замер, словно чем-то осененный. Танрэй изумленно посмотрела на него, настолько внезапно он осекся на полуслове: его будто не стало рядом.

— Что такое?

— А? Нет, ничего такого. Знаешь, а ты покажи мне, сможешь ли ты защититься в джунглях в случае чего. Это опасное место, и там надо держать ухо востро.

— Но там ведь есть город, а джунгли далеко! — пыталась возразить она, однако Сетен снова затащил ее наверх, на большую свободную площадку, где при желании могли бы без тесноты собраться все многочисленные пассажиры «Сэхо».

— Это только так кажется. Тебя ведь учил чему-то Паском?

Танрэй опустила глаза:

— Ну да… чему-то учил…

— Тогда стой тут и готовься!

— К чему?

— Я твой противник. Я твой смертельный враг. Одна твоя оплошность, и я тебя уничтожу. Будь серьезна, отбивайся в полную силу! Останови меня, Танрэй! — его глаза искрились рождением очередной странной идеи.

Нат подбежал поближе и присел возле связки канатов. Он видел, как просто ей далась связь со стихиями — то, что раньше она делала с трудом, жалуясь, будто неспособна сосредоточиться. А Сетен уже бежал на нее в своем мороке, вызывая оторопь уже одним своим видом. Мало кто останется невозмутимым при виде громадного золотистого тура с нацеленными на жертву рогами. Танрэй одновременно сделала перед собой преграду и отпустила ему навстречу сбивающий с ног поток воздуха, развернувшегося из тугого клубка ветра, что родился между ее ладонями всего миг назад. Она еще не умела скрывать свои действия.

Тессетен не успел начать защищаться, когда летевший в него ураган распался по пути, и лишь легкий бриз смахнул с его лица остатки бычьей гримасы.

Люди стояли друг против друга и изумленно переглядывались. Только для волка тут не было ничего удивительного: все это он понял еще в их первую встречу на ступенях портала Новой Волны.

— Ну… — она смущенно втянула голову в плечи и растянула губы в попытке улыбнуться, — я не слишком способная ученица у Паскома…

— Стой!

Сетен отступил на шаг и что было силы запустил в нее то, что звалось волной смерти. Это было от отчаяния: друг хозяина наконец тоже все понял.

Волна вдребезги разбила зыбкую преграду Танрэй, а дальше развеялась сама, не коснувшись хозяйки.

— Зимы и метели! — прошептал Сетен. — Пропади оно всё… — и едва ли не простонал: — Ну и за что это нам?!

— Что случилось? — встревожилась Танрэй.

— Отойди! — буркнул тот, промчался мимо и снова заперся в своей каюте.

А потом пошел тот разлад. Изо всех сил сопротивляясь, Сетен строил баррикады, чтобы не переступить запретную черту, за которой, возможно, для них двоих, истинных попутчиков, простиралось царство великого земного счастья и прочие радости жизни. Но уж кому, как не циникам и пессимистам вроде него, знать, что вход в чертоги земных наслаждений для одних — это выход во владения боли и несчастий для других. И двери, ведущие в неведомую страну, старательно загораживались подручным хламом — от ничего не значащих холодных острот до откровенно язвительных и не заслуженных ею подначек, тем более обидных, что Танрэй не видела их скрытого смысла. Он только что был спокоен — и вдруг ни с того ни с сего одергивает ее, а затем уходит. И это было так похоже на Ормону, что бедная жена хозяина начинала его ненавидеть, перебирая в мыслях самые оскорбительные прозвища. Но сердце у нее было отходчивым, и в следующий раз они встречались, как ни в чем не бывало, за пустым разговором или обсуждением все той же адаптолингвы. Он просто перестал подпускать ее ближе, не давал касаться даже одежды, пресекал лишние, с его точки зрения, разговоры.

Волк отлично понимал Тессетена. Однако понимать — не всегда значит одобрять.

— Я до последнего надеялся, что это неправда! — услышал он однажды краем чуткого уха разговор Сетена с кулаптром Паскомом — да и от кого бы им таиться? Не от пса же! — Как может быть такое, Учитель?

— А ты подумай сам, — ответил ему бывший духовный советник. — Вспомни о том, что получил от отца в шестнадцать…

— Если это означает то, о чем я думаю, то мир перевернулся вверх тормашками…

— А неужели ты это только что заметил, мой бедный, бедный ученик?

Нат вздохнул. Да, мир перевернулся. И это придется просто принять: они ведь не дикари-кхаркхи, чтобы взваливать свою вину на неведомые олицетворения стихий…

Суша тянулась по левому борту непрекращающейся зеленой полосой на горизонте. «Сэхо» входил в небольшую бухту, образованную внутри океанского залива: здесь полуостров Экоэро — Земля Болот — сливался с южной частью материка Рэйсатру. К востоку бухта превращалась в дельту большой реки — здесь ее называли Кула-Шри, и севернее, где река после ливней реже, чем где бы то ни было, создавала наводнения, на ней стоял город Кула-Ори.

Полуостров Экоэро был почти единственным участком континента, где на поверхность выходили древнейшие породы праматерика, существовавшего еще в те времена, когда на планете не было ничего живого. Это позже, в результате бесконечных преобразований в земной коре гигантская суша начала где-то дробиться, где-то сминаться в горы, в океанах зарождались глубочайшие разломы и подводные хребты, вулканы и бездонные впадины.