Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

Забытье не приходило, а он тешил себя надеждой мертвецки напиться и замерзнуть прямо в этой скрипучей колыбельке на прокорм бездомным волкам. Вон как раз один — черный, поджарый — смотрит голодными золотыми глазами, ждет… Подожди немного, клыкастый, скоро ты наешься!

«Саэти! — вдруг теплым ручейком заструилось по жилам. — Мы ведь с нею поклялись тогда друг другу на Самьенском мосту!..»

И светящаяся паутинка, утомившись ждать, вдруг сорвалась с земли и летящей кометой устремилась в небо, клонясь к северу, в сторону океана.

Фирэ размахнулся и швырнул флягу в соседнюю карусель. Раненая рука слегка заныла — но только чуть-чуть, ведь боль его только что улетела вон, на север, к берегам Рэйсатру… Может, собралась наведаться к Дрэяну?

Прощай, боль! Прощай, атмереро! Без вас лучше!

Волк развернулся и потрусил прочь, вскоре потерявшись за стволами деревьев.

Теперь Диусоэро думал лишь о том, как вернуть клятву своему помощнику. Война все разгоралась и разгоралась. Старший кулаптр чувствовал, что обязан сохранить жизнь этому мальчишке, ученику Ала, который, в свою очередь, был учеником Паскома, а для Диусоэро Паском был самым уважаемым человеком на свете.

После гибели родных с Фирэ стало твориться что-то жуткое. Он приехал не в себе и в себя так и не пришел. Они больше не говорили по душам. Юноша вообще ни с кем больше не разговаривал, кроме как по необходимости — уточняя военный приказ или отвечая на какие-то бытовые вопросы.

А еще он отчаянно искал смерти. Он звал ее днем и ночью, готовый принять ее любую — лишь бы скорее.

При нервных срывах такое было у многих солдат, но у него это состояние не желало проходить. И не раз Диусоэро слышал, как вскрикивает во сне помощник, плачет и зовет атмереро.

Через полгода старший кулаптр понял, что ничего уже не вернется, как никогда не окажется Оритан в благодатной зоне экватора, где находился прежде. Ходячий труп по имени Фирэ настораживал и остальных офицеров. В пустых черных глазах на бледном лице не было ни единого намека на живую душу, никто не знал, чего можно ждать от такого существа. Которое, к тому же, имело убийственные навыки кулаптра и знало, как их применять по назначению. Он просто ходил. Просто произносил слова, если его спрашивали. Просто ел, пил, спал. И так же просто, не вглядываясь, убивал врагов. Но отныне его так и тянуло к смерти, он потерял интуицию, будто прежнего Фирэ заменили полуроботом-диппендеоре.

И вот однажды, когда снег уже превратился в слякоть, накануне давно уже не справляемого праздника Восхода Саэто, кулаптру Диусоэро представилась возможность спасти искалеченного мальчишку.

Перед тем вылетом Диусоэро распорядился так: Фирэ летит в авангарде, а ему самому придется координировать этот вылет с земли. Впервые за прошедшие полгода юноша оживился и с удивительным рвением сусликом поскакал к орэмашине. «Э-э-ге! — подумал Диусоэро. — Что-то тут нечисто!» Он уже успел отослать в ставку командования рапорт о рассредоточении своих помощников, и менять порядок было бы нарушением устава. А это значило, что действовать придется на свой страх и риск.

Диусоэро знал, что экипаж этой машины — все до одного проверенные (им же в свое время!) люди. Не болтуны и не стукачи. Значит, существовал простор для маневра.

Незаметно приблизившись к Фирэ, Диусоэро подчинил себе его волю и, пользуясь эффектом внезапности, смог вогнать в легкий, не вызывающий ни у кого подозрений, транс.

— Пришлось изменить комплектацию, — виновато доложил он орэ-мастеру. — Вы отправляетесь боевыми, без кулаптра.

Никто не удивился. Диусоэро и Фирэ вышли, а судно взлетело.

Юноша стоял, бессмысленно глядя себе под ноги и слегка покачиваясь на ветру. Казалось, тронь пальцем — и свалится навзничь. Старший кулаптр затащил его в окоп, завалил мешками и велел лежать, поскольку бой начался и надо было работать. Фирэ послушно вытянулся на мерзлой глине, более не шелохнувшись и почти не дыша.

Через десять минут после начала воздушной схватки орэмашину, в которой собирался лететь мальчишка, развеяли по ветру несколькими прямыми попаданиями.

— Так вот чего ты так запрыгал! — проворчал Диусоэро. — Что ж, значит, это хороший знак мне!

По личному каналу он связался со знакомыми «торгашами», что доставляли товары с Оритана в колонии-острова Великого Океана, затерянные среди безбрежной водной глади, и привозили оттуда продукцию колонистов.

Эмиссары были поблизости и приехали оперативно — бой еще не закончился, когда Диусоэро выволакивал из-под мешков совершенно там закуклившегося Фирэ.

— Что нам с ним делать? — глядя на эту большую бессмысленную человеко-гусеницу, спросил один из моряков.

Кулаптр махнул рукой:

— Везите его подальше отсюда. Насколько можно подальше, настолько и везите. Чтобы не вернулся.

— А он что… — «торгаш» повертел кистью вокруг головы. — Да?

— Есть немного.

— Давай-ка поспешать, Диусоэро! — вмешался второй эмиссар, торопливо поглядывая на часы.

— Вы готовьте лодку, мы догоним.

Выведя помощника на берег бухты, Диусоэро задержал его и развернул за плечи. Фирэ послушно встал, по — прежнему качаемый пронзительным ветром.

— Я возвращаю страшную клятву доблести тому, кто давал мне ее! Через сорок дней и сорок ночей атмереро твоя очистится от следов печати, и ты станешь свободен. Беги прочь от войны, Фирэ, и да не иссякнет солнце в сердце твоем, мой мальчик! Да будет «куарт» твой един!

Ялик давно растаял в тумане, а Диусоэро все еще смотрел на черную воду бухты с плавающими в ней белобокими кусками талого льда и гадал о судьбе своего — волею случая — воспитанника.

Командир Сьетторо неподдельно горевал, узнав о гибели орэмашины с Фирэ на борту. Он делал на этого мальчугана громадную ставку, а теперь его воинская карьера покатилась волкам под хвост.

— Такие, как он, рождаются раз в тысячу лет! — напиваясь вместе с Диусоэро, жаловался офицер. — Еще немного — и он стал бы живым оружием, стоящим всего ракетного арсенала Оритана! Он повлиял бы на политическую обстановку Ариноры, и они ничего не смогли бы ему противопоставить, потому что у них таких нет! Да что я тебе говорю, Диусоэро, ты раньше меня это понял! Он был бы непобедимым оружием против этих белесых ублюдков! Знаешь, кулаптр, а ведь даже и хорошо, что аринорцы погубили в том налете его родных! Он стал настолько непримиримым, что из мести в сжатые сроки положил их стократно больше, чем смог бы до этого! Их смерть пробудила в нем и азарт, и мастерство! — Сьетторо грохнул по столу кулаком. — Да что теперь говорить — такая глупая и бесславная кончина…

— Свинья ты, Сьетторо, — поморщился кулаптр с омерзением.