Карл Левитин - С вами ничего не случится

"Это последняя капля", - думал Ромейро.

Он ошибался. Последнюю каплю привез разудалый бракиндский таксист примерно неделю спустя.

...За год с небольшим генерал Гомес Умберто Льялос не мог, конечно, превратиться в хоккейную клюшку, засунутую в мешок, - просто штатский костюм очень уж не шел ему.

- Педро, дружище, - сказал он, - злосчастная судьба снова делает меня вестником дурных вестей.

- Стреляйте, генерал.

- Вы все такой же, Педро.

- Но ведь и вы не меняетесь, Гомес.

- К сожалению. Поверьте, старина, мне очень хотелось бы однажды проснуться совсем другим человеком. Честным, например. Или умным. Или хотя бы таким, что не плачется первому встречному.

- Что-нибудь случилось? - без особого энтузиазма спросил Ромейро, готовый выслушать очередную грустную историю и прикидывая, как бы изловчиться и найти для генерала какую-нибудь щелку у Старушки Молли "урвать", как сказал бы Первопроходец.

- Случилось, Педро. Не со мной - с вами. Короче, так. Высшее начальство считает, что использование опыта, полученного старшим офицером на службе в Астрофлоте, а также оборудования, являющегося почетным подарком командования, в коммерческих целях, то есть для извлечения прибыли, противоречит моральным нормам, поддержанию которых служит кодекс воинской чести. Не больше и не меньше, Педро, я специально выучил формулировку наизусть. Мне поручено - и я всего лишь исполняю приказ - довести до вашего сведения, что вы лишаетесь звания генерал-майора в отставке и вместе с ним пенсии, не говоря уж о праве носить мундир и воинское оружие. Естественно, вы не будете - в противном случае командование Базы Гамма-Дельта подаст на вас в суд - использовать в рекламных целях ссылки на свою службу в Астрофлоте, уберете с рекламных буклетов, бланков, придорожных плакатов и, вероятно, из сознания ваших клиентов слово "генерал". Ну и еще кое-какие несущественные мелочи - вы все прочтете сами.

Льялос вытащил из внутреннего кармана пиджака узкий конверт и молча протянул его Ромейро. Так же молча тот взял его, аккуратно сложил пополам, разорвал, еще раз сложил половинки и вновь разорвал их.

Они немного помолчали, не глядя друг на друга.

- Вы так чертовски хорошо держитесь, Педро, что меня просто подмывает сказать вам всю правду, - сказал Льялос. - Или хотя бы ту ее часть, что известна мне, - поправился он.

Ромейро опять не проронил ни звука.

- Я понимаю, что вас бесит, - сказал Льялос. - Но все было совсем по-другому. Сражались за вас, сражались. Бились, как тигры. А ваши "мальчики" так и просто ходили на пулеметы по три раза в день. Никто вас не предал и не забыл. Даже я. Пока решение не было принято, сколько мог, строил против него козни и плел интриги. А после специально напросился сообщить его вам - заметьте, тайно и даже инкогнито. Почему-то мне думалось, что так будет лучше. Представляете, какой гарнир подали бы к такому сообщению газетные бумагомараки!

- Планировалось и такое? - мрачно спросил Ромейро.

- Но сорвалось. Хотя силы были слишком уж неравны. А, да черт с ним со всем! - Льялос в сердцах стукнул кулаком по столу. - Знаете, Педро, кто был первым вашим клиентом? Нет? Так вот знайте - родной брат Первой Сеньоры Гамма-Дельты. Он шел верным путем в славненький тихий привилегированный сумасшедший дом, и ждать оставалось совсем недолго. А теперь он абсолютно здоров, развел целую кучу благотворительных обществ, бесплатных клиник и тому подобного, но главное - на вполне законном основании стал единственным наследником капиталов своего недавно скончавшегося отца. У президента на носу перевыборы, а Первая Сеньора может помочь ему разве что хорошим советом. Вы хоть раз видели президента по телевизору?

Педро кивнул.

- Тогда мне вам объяснять нечего, - Льялос встал из кресла. - У разъяренного быка есть хоть кольцо в носу...

"Прошлого у меня нет, будущего у меня нет, настоящего у мне тоже нет, думал Ромейро. - Жены у меня нет. Детей у меня нет. Что же у меня есть? Счет в банке".

- А знаете, Ромейро, дружище, мне бы тоже невредно было отдохнуть немного в вашем электронном санатории или, в моем случае, скорее, в палате для буйных помешанных. Думаете, легко быть генералом по особым поручениям? А тут еще какой-то умник разработал для меня версию, будто я несколько... любвеобилен - так мне, видите ли, легче будет объяснять свои постоянные отлучки, да и сбору информации донжуанская жизнь способствует, как никакая другая, это уж я вам по собственному печальному опыту скажу. Ну что вы хлопаете глазами? Кто-то за вами всеми должен же, присматривать, если не я, мог бы быть еще и похуже. А у меня, между прочим, семья, трое детей и сеньора Льялос, стоящая их всех, вместе взятых, - я имею в виду: стоящая по затратам.

"Снова деньги, проклятые деньги, - думал Ромейро. - То их слишком мало, то их слишком много. И никогда - столько, сколько надо для счастья".

- А донжуан из меня такой же, как генерал, - продолжал Льялос. Единственную женщину, к которой когда-нибудь лежало мое сердце, подцепил ваш компаньон. Видел ее, пока шел к вам. Пожалуй, еще похорошела. Надеюсь, это не мешает вашим деловым отношениям с ее мужем?

"Верно, - думал Ромейро. - Друга у меня тоже, надо полагать, нет, а Миранды у меня по-настоящему никогда и не было".

Они подходили уже к Старушке Молли. Был тот редкий момент, когда она отдыхала от очередного посетителя. К аккумуляторам тянулись кабели - они подзаряжались на следующий год работы. Миранда хлопотала у загрузочной тележки, перекладывая в обширные закрома Старухи тубы с пищей и все остальное, что было необходимо, чтобы превратить Молли в крохотный космический корабль, плывущий по времени своим путем независимо от земных событий.

Ромейро подошел к пульту. Приборы показывали, что зарядка закончена, и он отсоединил кабели. Миранда тоже завершила свою работу и обменивалась с Льялосом ничего не значащими любезностями.

Педро поднял с земли пассатижи, оставленные Риго. Какой-то смутный образ возник в его сознании, что-то вроде руки друга, протянутой в трудный момент. Он шагнул внутрь сурдокамеры. В промежутке между стенками жгуты проводов шли снаружи - их не от кого было здесь прятать. Монтажную схему он помнил наизусть: красный и желтый - телекамера, синий и зеленый сигнал отключения от таймера, вот и весь контакт с миром. Тонкие медные проволочки, окруженные хлорвиниловой трубкой, не оказали стали никакого сопротивления.

Ромейро вышел посмотреть на солнце, которое клонилось уже к закату.

- Послушайте, Гомес! - крикнул он. - Не откажите в любезности нажать вон ту кнопку.

Льялос нехотя оторвался от Миранды и подошел к пульту.

- Эту? - спросил он. - И когда надо жать?

Педро еще раз посмотрел вокруг. Солнце садилось за спиной у Миранды, четко обрисовывая ее силуэт. Он увидел вдруг, что фигура ее слишком грузна, руки непропорционально длинны, а улыбка, еще не успевшая сойти с лица после разговора с Льялосом, скорее уж вульгарна, чем задорна.