Журнал «Если» - «Если», 2009 № 07

— Движок нужно испытывать, — буркнул Саид.

Они с Данькой переглянулись, и Женька все поняла.

— Фантасты, блин, романтики! — чуть не заплакала она. — Седые, плешивые, а туда же…

— Зато ты красивая, — сказал Шмустрый.

— Спроектируем, ладно! Не все еще забыли, — не купилась на лесть Женька. — А старт? А посадка? А кислород и керосин? А титан? А легированная сталь? А монтировать кто будет? Лаша? Вы на какой планете живете, мечтатели? Это же миллиарды, не считая прочего!

— Деньжата, положим, у раджи водятся, — ни к кому не обращаясь особо, сказал Витька. — С титаном и прочим железом тоже решаемо. Есть у меня заводик, на паях с одним гражданином. И керосину не танкер нужно, на один-то полет.

— Я уезжаю! — заявила Женька и не двинулась с места.

— Что мы теряем, в конце концов? — спросил Витька; его словно черт подзуживал. — Ну, вернешься ты к своему стоматологу не через месяц, а через два года. Отдохнешь, я же вижу — устала ты.

— Данька материала наберет на книжку, — улыбнулся Саид. — На хорошую, а то копается, понимаешь, в истории как бомж на помойке.

— А ты на машину скопишь, — отомстил Шмустрый.

— У меня транспортное агентство, между прочим! — взвился Саид.

— А тебе какой резон? — перебила Женька, обращаясь к Муртазину. — Ты вроде как в шоколаде?

Резонов у Муртазина и впрямь не было, зато печального опыта — хоть отбавляй. Тухлый проект, однозначно. Но Женькин язвительный вызов смутил.

— Я ж вас не гнал, — сказал Витька в сторону. — Вы сами ушли, я остался. Год сидел за гроши, а потом… Оборудование там, помещение в центре. Глупо было отказываться.

— А ну тебя к черту! — снова обозлилась Женька. — Комсомольцы-добровольцы. Стихи еще читал… Шустрый, где лаборатория? Посмотреть хочу.

Работа закипела.

Шмустрый поставил на панель бутылку с ядовитым абсентом и временами отрывался от схем, поглядывая на нее с ненавистью и злорадным превосходством.

Саид первым делом выкинул стул, организовал на его месте лежак и завалился мечтать. Иногда вскакивал, пугая всех безумным взглядом, и начинал строчить в тетрадь. Спал здесь же. Мстительная Женька будила его и сварливо допытывалась:

— Сколько делаем ступеней?

— Оставь меня, женщина! — лениво отбивался Саид.

Женщина носилась по всему острову как привидение, возникая то здесь, то там. Вымеряла, чертила. Таскала за собой перепуганную Лашу и даже пыталась разбудить раджу. Посол Галактического Совета улыбался в бороду и категорически продолжал спать.

Витька поглядывал на суету свысока. Жил на яхте, ловил рыбу и прятался от Женьки. Когда более-менее улеглось, принес и повесил над дверью коттеджа дощечку с надписью «НИИ ПАС».

— Это как? — спросила Женька змеиным шепотом.

— НИИ Перспективных Аэрокосмических Систем, — насторожился Витька.

Женька сняла табличку и с размаху треснула его по башке.

— Напишешь НИИ ГОЛ, — велела она. — Как расшифровать — придумаешь. И если опять замечу с удочкой… лучше сейчас проваливай!

— Ладно! — разозлился Витька. — Брысь работать, женщина. Я сам место подберу.

Муртазин обшарил весь остров до последней отмели, угонял до обморока безотказную Лашу и, наконец, вошел в раж.

— Вот! — одобрил Саид. — Зрю Наполеона в его очах!

— Сколько будем делать ступеней? — могильным голосом спросил Муртазин. — По хорошему спрашиваю!

— Две, — кротко ответил Роман. — Носитель и отделяемая капсула. Я посчитал — вытянем на двух. Организуй испытательный стенд и оставь меня, гяур, мешаешь думать.

— Мне нужен сборочный цех, — подала голос Женька.

— А мне компьютер, — ангельски улыбнулся Шмустрый и посмотрел на бутылку. — Хороший, мощный. А лучше два или три.

— Ладно! — грозно пообещал Витька и убежал искать Лашу.

Спустя час он вышагивал вдоль строя, держа руку на груди за неимением мундира и, соответственно, отворота.

— Бойцы! — крикнул он, и Лаша мелодично прочирикала. — Вы, конечно, ни хрена не понимаете, но дело ждать не будет…

Бойцы, черноглазые пацаны лет пятнадцати-шестнадцати, следили за ужимками дикого сахиба с испуганным любопытством и действительно ни хрена не понимали. Витька, надсаживаясь, орал что-то про миссию, про корабли и просторы и зачем-то про Чапая. Бойцы мялись, ковыряли в носах и службы не знали. Витька погнал их с лопатами на расширение взлетно-посадочной, и через пару дней первый борт сел в аэропорту Маджурикота. Доставил бульдозер.

— Уважаю! — призналась Женька.

— Стенд где? — рыкнул, не просыпаясь, Саид.

— Ладно! — скрипнул зубами Витька и погнал избранных на курсы молодого бульдозериста. За ним вприпрыжку поскакала Лаша.

Через неделю в свежий котлован провалился любимый слон раджи и жил там несколько дней, пока Витька срочным рейсом не выписал многотонный кран.

Назавтра случайным ливнем в котлован смыло кран. Когда отчерпали воду, обнаружили на дне семейство возмущенных крокодилов.

В споре с крокодилами Витька оказался убедительнее. Его начали уважать, а Лаша смотрела почти влюбленно. Она переоделась в практичные джинсы и короткий топ, смущая Витьку блестящим камушком в пупке.

— Муртазин, старый ты козел, — показала кулак Женька. — Испортишь девку — в глаз дам, честное слово!

— Жень, я тебя люблю, — в стопятидесятый раз признался Витька. — А ты любишь стоматологию. Что мне остается?

— Я предупредила!

Вскоре борты начали садиться на просторном аэродроме с регулярностью швейцарского часового механизма. Через месяц Маджурикота при содействии Виктора Муртазина открыл технологию заливки сверхпрочным бетоном и сборки устойчивых металлоконструкций.

— Це добре, — возрадовался Саид. — Мы сюда движочек пристроим, опробуем…

— Стоп! — окоротил его Витька. — Пора прекращать самодеятельность. Объявляю в три совещание, всем побриться, форма одежды… — он покосился на блестящий Лашин пупок, — форма одежды приветствуется. Писателю штаны найдите приличные, а то стыдно, ей-богу.

— Есть, товарищ генеральный!

Витька глянул подозрительно, но Женька говорила всерьез.

Ромкин двигатель взорвался на стенде, не выйдя и на половину мощности.

— Суета сует! — вздохнула Женька и взъерошила Ромкины седины. — Хочешь, я блинов сделаю?

Почерневший Саид не хотел блинов. Он перестал спать и питался насильственно. Женька присматривалась к аптечке со шприцами и витаминами, Шмустрый изучал бутылку нехорошим, задумчивым взглядом. Туземцы шарахались черной тени, бродившей вокруг нового котлована, а Ромкину тетрадь воспринимали не иначе как книгу смерти.

— Глаза горят! — пожаловался Лаше мрачный Витька. — А нужно, чтобы керосин горел. Новый двигатель довести — это не слона из ямы вытащить. Люди нужны и время!