Лавр Сивер - Авария или В ожидании чуда

Они ждали своей очереди, глядя, как грузятся танки. Старшина привез обед, оставил солдатика раздавать его и пошел навстречу появившемуся из-за здания склада ротному. Бойцы, тем временем, живо образовали толкотню у борта грузовика, гремя котелками и ложками. Вырвавшиеся из толпы бойцы размещались на шпалах и ящиках и принимались за еду.

Подошел командир роты, коренастый капитан, с темными от недосыпа кругами вокруг глаз, и пальцем поманил к себе раздававшего пищу солдатика.

- Товарищ капитан, кушать будете? - вытирая о бушлат вымазанные в борще руки, спросил тот.

- А что у нас на первое? - спросил капитан и заглянул в любезно приоткрытый бачок.

- Борщ, товарищ капитан, - ответил солдат.

- Нет, не хочу, - сказал командир роты и, тихонько толкнув, опрокинул термос с борщом на землю.

Раскрыв рты, столпившиеся у термосов бойцы, не успевшие получить свою порцию, провожали взглядом дымящуюся красноватую жижу, сразу пробившую ложбину в утоптанном снегу.

- Я к комбату, - сказал ротный старшине и направился к концу состава.

- Ну что? - спросил старшина, когда командир отошел, - наелись? Скажите спасибо, что ротный остальные не перевернул. Вы что, из голодного края? Не могли командира подождать? Учить вас еще и учить, салаги.

Виктор взобрался на свою БМП-эшку, примостился на черной ватной подушке, где-то когда-то и кем-то украденной из казармы, и стал с высоты наблюдать за суетливо сновавшими взад и вперед бойцами. Очередной танк никак не хотел выравниваться на платформе и старшина, покачав головой, пошел к танкистам. Командир взвода, молоденький лейтенант, обиженный тем, что его солдаты с приходом старшины бросили выполнять его бестолковые команды, возмутился:

- Товарищ старший прапорщик, идите отсюда! Занимайтесь своим делом, а ко мне во взвод нечего соваться. Шагом марш, я вам сказал!

Не обращая внимания на крики взводного, старшина в два счета привел процесс в порядок и механик-водитель танка, установив машину, как положено, наконец, заглушил двигатель. Старшина не обиделся, таких лейтенантов за свою службу он повидал достаточно, и прошли те времена, когда он на них обижался, он лишь улыбнулся в усы и спрыгнул с платформы.

- Ничего, сейчас погрузитесь и отдохнете, ребята, -повернулся он к танкистам, вылезшим поглазеть на крики. - Вы держитесь командира, без него помрете, братцы. Берегите его.

Танкисты, грязные, в неказистых черных комбинезонах, с красными заскорузлыми руками, стояли кучкой. Шмыгая носами, они молча смотрели на прапорщика и, казалось, даже понимали, о чем он только что говорил. Опустив голову старшина пошел прочь от платформы, а лейтенант застыл, растерянно провожая удаляющегося прапорщика взглядом.

Их эшелон шел на Кавказ. Шесть суток в теплушке измотали всех до крайности. От сухого пайка, выраженного в основном перловкой и гречкой с мясом, разогретых на «буржуйке», уже тошнило. Желудок наотрез отказывался переваривать сухомятку. Долгожданный момент прибытия на конечную станцию возродил надежду на хоть какие-то перемены к лучшему. Но тут был уже другой порядок, а скорее - беспорядок. Никто ничего толком не знал, куда бежать, что делать. Полная прострация пожирала не только солдат, но и многих офицеров. Комбат прошел мимо с таким выражением лица, будто его оглушили. Только что командир полка сориентировал его в предстоящих действиях. Прозанимавшись ерундой всю свою службу, комбат абсолютно не был готов к такому повороту событий. - Он не умел воевать.

Столпотворение длилось до поздней ночи, машины съезжали с платформ, через одну не заводились и их стаскивали тросами. Крики, рычание моторов, все сливалось в один сплошной гул, лишь изредка уступая место минутным затишьям. Какой-то молодой офицер вытолкал из-за штурвала замешкавшегося механика и сам сел на его место, лихо дав газу и дернув машину вперед. Через мгновение раздался удар и страшный скрежет. БМП, соскользнув с платформы, рухнула на бок, из открытого лючка в днище показалось пламя. Машина загорелась. Лишь только успели вытащить этого горе-механика-водителя и отбежать подальше, в машине начали рваться снаряды. Зрелище было жуткое, все, кто находился в тот момент поблизости, попрятались кто куда, и возобновили погрузку лишь после того, как обугленный корпус сгоревшей машины начал остывать.

А тихое промозглое утро наконец ознаменовалось горячим завтраком. Скрюченные от холода бойцы выползали отовсюду, куда им посчастливилось забраться ночью. Сырость и холод пробирали до костей, и они с надеждой смотрели на горизонт, где появился красноватый солнечный диск. Виктор радовался, что его бээмпэшка с трудом, но завелась и теперь стояла в ряду с остальными «живыми» машинами роты, коих набралось семь штук. Остальные четыре стояли в общей «куче», невдалеке от места выгрузки. Все бойцы из отделения Виктора были розданы по другим подразделениям, а его самого перед погрузкой перевели в другой взвод, так что он не знал, чего можно ожидать от доставшихся ему в новом отделении четверых оболтусов, имен которых он еще не успел запомнить.

Два дня полк простоял в районе станции, некоторые боевые машины и танки загружали боеприпасами, подвозили горючее и продовольствие, приводили в порядок оружие и технику. К вечеру первого дня, к всеобщей радости, удалось оживить еще две машины. Дымя черным выхлопом с искрами, вылетающими сквозь бархатно-маслянистую решетку, они подкатили к колонне, втиснулись в строй, и их куцая мотострелковая рота стала выглядеть более внушительно, а рев двигателей заглушал все звуки.

Строить колонну начали с утра. Точнее, с трех часов ночи. Рискуя задавить какого-нибудь ротозея, офицеры выстраивали машины, крича и матерясь на водителей. В свете фар то и дело мелькали выходящие из темноты люди, одни что-то волокли, другие бестолково метались взад-вперед. Около пяти утра воцарилась мертвая тишина, машины выстроились длинной километровой вереницей. В ожидании команды на марш все дремали, стараясь примоститься поближе к горячим двигателям машин.

Узенькая полоска света только появилась на востоке, когда Виктор очнулся от громкого стука и чуть не свалился в люк, на краю которого он, было, и заснул. Откуда ни возьмись, появившийся генерал в новеньком камуфляже снова с размаху стукнул по броне черенком лопаты и родил очередной эпитет в адрес механика-водителя.

Передняя машина уже отъехала метров на сто, а механик, наверняка получивший генеральским черенком по башке, только заводил двигатель. Стрекотание стартера слилось с криком генерала, машина дернулась и Виктор, обернувшись, увидел клубы черного выхлопа также заводившихся машин. Не спавшие ночь люди команду на начало движения проспали.