Тимур Литовченко - Число зверя, или Лейтенант дьявола

Потому Мамочка была крайне раздосадована неожиданным поступком такой на первый взгляд милой и безобидной старушонки, но одновременно глубоко смущена и озадачена. Старушонка же тем временем ласково улыбнулась, расправила пальцы и сделала ладонью несколько движений влево-вправо, точно осторожно протёрла хрупкое запылённое стекло. Мамочка и не поняла сразу, что она прощально машет.

- Вы что?.. - ещё больше изумилась Мамочка. А старушонка застыв смотрела... но не на Мамочку, а словно бы сквозь неё в неведомую и невидимую никому другому туманную даль. Потом ещё раз помахала рукой, повернула к рынку и поплелась туда, в самую сутолоку, шаркая подбитыми толстой кожей валенками.

- Эй, бабушка... вы что, прощаетесь? - Мамочка наконец опомнилась и бросилась догонять старушонку, но дорогу ей преградил усач, сжимавший в здоровенных ручищах несколько красивых платков.

- Эй, слышь, хочешь купить? Недорого отдам, выбирай.

Мамочка извинилась, думая таким образом отделаться от него.

- Да ты на платки посмотри! Будешь брать - уступлю, - произнёс усач сакраментальную фразу всех бродячих торговцев. Мамочка решительно обошла напиравшего усача, потому что старушонка уже входила в толпу.

- Дыамочка, ый, дыамочка!.. Вот смытри, кыкие туфли!.. Сывсем зыдаром... Мыне б толькы на бутылку...

Мамочка ловко оттёрла плечом лысого сизоносого алкоголика с невероятным лилово-коричневым лишаем на щеке, получив в спину: "Туфли за бутылку, дура!!!" - привстала на носки и увидела старушкин ватник уже где-то между продавцами семечек и стирального порошка.

- Ой, держи!

Прямо под ноги ей с кудахтаньем порхнула курица-пеструшка. Толстая баба погналась за беглянкой, опрокинув ящик с выставленными на нём пучками трав и корнями мандрагоры. Продавец трав дико заорал, попытался вытянуть бабу по спине костылём, но промахнулся и упал. Мамочка бросилась поднимать его, а когда наконец выпрямилась и осмотрелась, старушонки уже и след простыл. Она с сожалением вздохнула, помогла продавцу трав собрать товар, вежливо отказалась от предложенной в благодарность мандрагоры ("Для мужа твоего, дамочка - во! В постели орёл будет! Ну, как хочешь..."), сунула наконец книжки в сумочку и пошла домой, размышляя над необычным поведением старушки.

И как всегда, чудесные книжки спасли её в этот вечер от неминуемой тоски, потому что телепрограмма была - хуже некуда. Сначала Мамочка долго читала стихи какого-то Блока, представляя себя то Прекрасной Дамой, то Незнакомкой, которой загадочный романтический кавалер посылает чёрную розу в бокале золотистого как небо вина с необыкновенно певучим названием - аи. Но наткнувшись на стихотворение о красивой и молодой девушке, лежащей под насыпью в некошеном рву, сердито отложило томик стихов. Девушка живо напомнила ей Лейфу, наверняка убитую извергом-мужем, и Мамочка сама едва не пала жертвой непобедимой чёрной меланхолии.

Вторая книжка называлась "Книгой песней песней Соломоновых" и была написана тем же режущим слух архаическим языком, что и некоторые подаренные старушкой философские книги. Мамочка их почти не читала, потому что плохо понимала, но вот "Песни песней" её заинтриговали. Никакой философии там не было и в помине, то оказалась просто трогательная история двух влюблённых. Причём в книжке пересказывались все нежные слова, которыми они щедро одаривали друг друга. Мамочке особенно пришлось по душе окончание четвёртой и начало пятой песни, когда возлюбленный говорит любимой: "Сестра моя, невеста". Мамочке показалось, что ничего лучшего она в жизни не читала. Живо вспомнился опять-таки принесенный старушонкой "рыцарский" роман, где влюблённые клали между собой на ложе меч... Ах, это было выше Мамочкиных сил, и она оросила страницы "Песней песней" горючими слезами.

Вот бы встретить такого мужчину! Уж он точно отличается от всяких там палачей и изуверов, этот молодой, пылко влюблённый, нежный, восторженный и... и!..

Но Мамочка не находила нужных слов и сквозь слёзы бормотала только:

- Сестра моя, невеста...

Наплакавшись вволю, пошла к шкафу, поставила на полку стихи Блока и третью старушкину книгу, которую так и не удосужилась раскрыть, постелила, забралась под шерстяное одеяло (пока лето не вошло в полную силу, по ночам было ещё прохладно), поправила подушку и принялась заучивать наизусть конец четвёртой главы:

"12 Запретный сад - сестра моя, невеста, заключённый колодезь, запечатанный источник:

13 Рассадники твои - сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами,

14 Нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами..."

Так Мамочка и задремала. Утро застало её спящей с раскрытой книжкой в руке и с включённым с вечера торшером. Спешно взбодрившись несколькими пригоршнями холодной воды, Мамочка наскоро совершила утренний туалет, поела то, что оставалось на столе от ужина, почтительно положила "Песни песней" в сумочку и помчалась на работу.

Новый день выдвигал в дополнение к новым проблемам неразрешённую вчерашнюю, которую можно было сформулировать примерно так: во что бы то ни стало найти исчезнувшую бесследно "детушку". Постепенно Мамочка разволновалась до предела и уже жалела, что не решилась позвонить Лейфе ни вечером, ни с утра. Волшебная фраза "сестра моя, невеста" сделала своё дело: муж Лейфы не представлялся более Мамочке истязателем-убийцей. И уж он-то наверняка знал, куда девалась его младшая жена.

Поэтому придя на работу, Мамочка первым делом попыталась исправить эту ошибку, но дома у Лейфы вновь никто не подходил к телефону. Как досадно! Мамочка хотела тотчас заглянуть в ближнюю комнату, но её охватил безотчётный страх: а вдруг место бедной девочки вновь пустует?! Что делать тогда? Где искать, куда звонить? Ехать ли к Лейфе домой, обзванивать больницы и морги или заявить в розыск?..

Раздираемая противоречивыми желаниями, одновременно стремясь пойти в ближнюю комнату и боясь этого визита, Мамочка просидела у себя в кабинете около получаса, бездумно складывая цифры в номерах чертежей, нагромождённых на столе, потом полила цветы, поспешно наложила макияж и начала обычный утренний обход. "Какое счастье, что я всегда начинаю с дальней комнаты... но как хочется всё же поскорее попасть в ближнюю!" - думала она. В средней комнате произошла небольшая заминка: придирчивая Чикита заметила, что во время спешного подкрашивания начальница забыла подвести глаза.

- Но Мамочка, так ходить нельзя! - возмутилась модница и не успокоилась, пока лично не исправила досадную оплошность. И вновь Мамочка была искренне благодарна Чиките за вынужденную задержку. И вместе с тем выказывала лёгкие признаки нетерпения.

Когда дверь средней комнаты закрылась за её спиной, а колокольчик весело спел извечное своё "ми", Мамочка окончательно решила: несмотря на срочную работу, следует прежде всего отрядить к Лейфе домой "десятницу" Вийду либо Тётушку Иниль, а потом уж действовать по обстоятельствам.