Джефф Райман - Детский сад

Она начала тосковать по тишине. По мере того как Хэзер непреклонно продолжала свои чтения, по мере того как ложилась на ноты музыка и все угасал Джекоб, по мере того как без нее готовилась новая постановка и щекотал нервы страх, что вот-вот объявится Нюхач, Милену стало не на шутку, самым серьезным образом тянуть к безмолвию.

Всякий раз, когда она возвращалась вечером из репетиционных классов, Ролфа встречала ее со все более отстраненным, меланхоличным видом. Если она и улыбалась, то как-то туманно, задумчиво; казалось, что мыслями она где-то далеко. Так улыбается человек без надежды, готовый смириться с безысходностью. И эта улыбка, и свет угасающего за окном дня, и длинные косые тени на стенах — все это словно давало понять: времени на то, что задумано, остается все меньше.

А в подсвечнике вместо свечи сиротливо торчала зубная щетка, и что-нибудь из одежды, допустим носок, случайно обнаруживалось в кастрюле. А пол под ногами был хрустким и липким одновременно — из-за того, что кто-то закусывал сухарями и медом. Милена и сознавала, и огорчалась, и смирялась с появившимся неизвестно откуда ощущением надвигающегося краха. Будет грустно, если это все-таки произойдет.

И ВОТ ОДНАЖДЫ, придя после очередной отлучки в комнату, Милена не застала там Ролфы.

Ну вот, так оно все и начинается. Приходит день, и ее попросту не оказывается на месте. А мне про нее ничего и не известно — даже того, сама она ушла или же ее поймали. И поделать ничего нельзя. Милена кулем рухнула на кровать и бездумно ждала с открытыми глазами, слыша, как где-то внизу привычно шаркают пешеходы. А потом встала (за окошком уже смеркалось) и принялась за уборку.

Собрала в кучу бумаги, разбросанные Ролфой. Закончила стирку, которую Ролфа затеяла в ее отсутствие (на дне бачка обнаружилась тарелка со следами меда). Из мешка с чистым бельем вынула оказавшиеся там куриные кости, обглоданные без особой тщательности. Становилось темно, и вместе с тем крепла уверенность, что Ролфа ушла окончательно, что все впустую.

И тут, сидя в темноте, Милена услышала, как где-то внизу приглушенно хлопнула дверь. Кто-то, рыча что-то невнятное (в парадном всегда гулкое эхо), поднимался по лестнице. Ролфа! Милена подскочила от безудержной радости. А та между тем шла и напевала, в эдакой бесшабашной манере. «Да утихомирься ты, ради бога! Может, еще и транспарант нацепишь: “Вот она я!”» Пение сменилось насвистыванием. Милена стала прикидывать, какие упреки она ей сейчас выскажет. «Ты что, не могла сообщить Джекобу, куда именно уходишь? Где ты все это время пропадала?» Постепенно свист приблизился к двери. С той стороны глухо стукнуло.

— Чего-то я, того, — сказала Ролфа из-за двери необычайно мягким голосом, — дверь не могу открыть.

«Пьяная», — решила Милена.

— Да ты ручку поверни, — подсказала она.

Ролфа с той стороны опять толкнулась в дверь.

— Да вот не могу никак!

«Ну вот, опять пошло-поехало», — подумала Милена. Прежнее ломание комедии. Она подошла к двери, но открыть не смогла: ручка не поддавалась.

— Ну давай же, открывай! — потребовала Ролфа, видимо теряя терпение.

— Да ты ж ручку кверху тянешь, Ролфа! Опусти ее книзу, ну, — произнесла Милена нарочито медленно и разборчиво.

— Как же я открою дверь, если я ручку отпущу? — удивилась та.

Дверь снова содрогнулась, на этот раз не на шутку.

— Все, ее заклинило! Ну ничего, я ее сейчас вышибу!

— Ролфа, Ролфа, милая, успокойся. Просто опусти ручку книзу, и все.

— Ой, — послышалось с той стороны. — А она у меня, того, отломилась.

Наступила тишина.

— Ролфа? — окликнула Милена. Дверная ручка с ее стороны сиротливо обвисла. Тогда Милена толкнула дверь и застала Ролфу присевшей на корточки, с веселым ужасом в глазах.

А за ней стояла ее сестра Зои.

«Хотя капиталист и рабочий противостоят друг другу на рынке…»

— Ох, Ролфа, — сказала Зои, глядя на ее бритые руки и лицо. Потом она печально посмотрела на Милену.

«…только покупатель с деньгами с одной стороны и продавец — товар — с другой…»

«Хэзер, заткнись!»

— Желаете зайти? — спросила Милена, посторонившись.

Зои пролезла в дверной проем как сквозь препятствие и остановилась в растерянности, оглядывая тесную каморку.

Следом вошла Ролфа, помахивая в руке бутылкой виски. Две Гэ-Эмки заполнили тесноватое пространство, словно два шара-аэростата. Зои огляделась в поисках стула; стула не было.

— А ты знаешь, — романтично пропела Ролфа, горлышком бутылки указывая на окно и за него, — там везде люди. Повсюду. Настоящее скопище людей. Как жемчужины в ожерелье.

— А ты знаешь, как поступила бы Семья, попадись ты ей здесь в таком виде? — сердитым тоном осведомилась Зои. — Тебе бы сразу на морду маску с хлороформом, в ящик и на Юг! — Она отвернулась, сердитым жестом скрестив руки на животе.

— А если ниточка рвется, — флегматично продолжала Ролфа, — жемчужины все рассыпаются по лестнице. — Она съехала по стенке на пол. — Черт бы их побрал, эти самые жемчужины.

— Она первый раз так… напилась, — сказала Милена.

— Мы сами удивлялись, как это тебе удается ее сдерживать, — призналась Зои.

«Зои из них единственная, с кем можно открыто разговаривать», — припомнила Милена.

— Зои, может, чего-нибудь выпьешь? Чаю, например? Больше у нас, пожалуй, ничего и нет.

Та в ответ покачала головой и повернулась к Милене.

— И как вы тут только умудряетесь жить? — подивилась она.

Это был прямой и не очень приятный вопрос.

— Смиряем амбиции, — ответила ей Милена. Это был честный ответ.

«…обе стороны постоянно, из раза в раз, появляются на рынке, играя все те же противоположные роли…»

Зои еще раз оглядела убогую каморку и пожала даже не плечами, а бровями. На ней была белая тога, а на голове все та же экзотичная прическа.

— Я хотела просить тебя вернуться домой, Ролфа, но в таком виде ты, безусловно, этого сделать не можешь. Ты в самом деле так нас ненавидишь?

— Ага, — кивнула Ролфа с улыбкой до ушей, — оаааа, — и прикрыла себе рот.

— Семья еще ничего не знает, папа никому ничего не сказал. Нам удалось уговорить его отозвать Нюхача. Впрочем, от него все равно особо проку не было, он весь извелся от любви к какой-то женщине по имени Хэзер.

— Небось он влетел вам в копеечку, — заметила Ролфа, прикладываясь к бутылке.

— Мы с Энджи хотели дать тебе время!

— Это было не очень экономно.

— Если б ты вернулась сама, папа был бы настроен более милостиво. Он уже почти махнул на тебя рукой, Ролфа. — Между ними повисла нелегкая тишина. Лицо у Зои как-то осунулось, даже, пожалуй, обвисло, и кожа проступала так, будто мех на нем рос клочками. — И даже я.

«Это хорошо», — мелькнуло у Милены совершенно безотчетно. Кажется, что-то наклевывается…