Джефф Райман - Детский сад

«Ну что ж, дорогуша, вот он, момент икс. Пора пустить ее под откос. Если этого не сделать, она будет ездить на тебе верхом всю оставшуюся жизнь. Она уже и без того привыкла тобой верховодить. Она натягивает вожжи все туже. А ты брыкаешься, не в силах высвободиться. Хотя на самом деле ты сильнее. Поскольку все козыри у тебя. Мать моя, царица небесная или какая угодно, укрепи!»

— Ты в ней не участвуешь, Троун, — произнесла она со спокойной прямотой, перед которой успокаиваются даже отъявленные психопаты.

— Да ты без меня шагу ступить не сможешь! — усмехнулась та.

— Почему? За мной сто сорок две полноценные постановки, — сказала Милена.

— Хммм, — протянула Троун. В ее глазах промелькнуло некоторое любопытство. — Вообще-то настоящий успех был только у «Крабовых Монстров», а? А теперь тебе под ручонки попала чья-то чужая — не твоя — музыка с чьей-то чужой поэзией. И ты полагаешь, что способна делать голограммы не хуже меня?

— Вполне, — ответила Милена.

И речь, которая сложилась у нее в голове заранее, прозвучала настолько естественно, как будто уже произносилась в стенах этой комнаты множество раз.

— Это не я, а ты не можешь без меня обходиться, Троун. Пока не подвернулась я, работать с тобой не соглашался никто. Ты вообще можешь себя представить в роли режиссера? Руководить, во все вникая, сорока, пятьюдесятью людьми? Не метаться во все стороны, не закатывать слезливые истерики, не разыгрывать все эти твои «штучки», как ты их называешь, а работать. Это раз. К тому же, Троун, у тебя скудное визуальное воображение. Пусть это звучит странно, но ты способна лишь дублировать то, что находится непосредственно перед тобой. Когда же ты начинаешь преобразование с нуля, образы у тебя выходят смазанными. Толл Баррет с тобой работать бы не стал, Троун. Так с какой стати я должна быть лучше, чем он?

Троун что-то прикидывала в уме, якобы с отсутствующим видом.

— Так. Значит, ты собираешься взять мои идеи и выставить их напоказ черт знает в каком виде перед широкой зрительской аудиторией. Так, что ли? А не подло ли это?

— Нет. Я просто избавляюсь от по-настоящему ненадежного человека, который ставит под угрозу весь проект, приготовленный для широкой зрительской аудитории.

— То есть избавляешься от меня? — Троун хмыкнула, демонстрируя всем своим видом хладнокровную, циничную самоуверенность. — Что, интересно, подумает об этом Чарльз Шир?

«Надо же, блефует в глаза и сама тому верит. Потрясающе».

— Я не знаю, о чем думает Чарльз Шир. Да и ты этого тоже не знаешь.

«Ты должна быть сильнее, — напомнила себе Милена. — Я больше не должна переживать от мысли, что причиняю ей боль. Если причиняю, значит, она это заслужила. Приходится сбивать с нее спесь — значит, так надо».

— Но мне известно, — продолжала она, — что Шира вообще особо не впечатляют ни «Крабы», ни вообще все, что выходит за пределы сценических подмостков. Поэтому я выхожу за пределы и того и другого. Потому что это не должно быть — и не будет — халтурой. А ты ни на что, кроме нее, не способна.

«Вот, — отметила Милена удовлетворенно. — Так бы поступила Ролфа. Я здесь даже не в счет, у меня бы не получилось. Троун, тебе этого проекта не оседлать. Сама видишь».

— Почему ты со мной так жестока? — воскликнула Троун уязвленно. — Я с тобой работаю. Отдаю тебе все, что в моих силах. Даже если это было халтурой, то только потому, что именно она была на тот момент востребована.

И Троун вдруг запела, запела хорошо — во всяком случае, насколько позволял ее голос. Вступление к «Аду». Пела она истово, с чувством — уж к этому никаких претензий не было.

— Эта музыка сказочно красива, — с убеждением сказала она. — Я знаю, что именно нам нужно сделать с «Комедией». Ты не можешь отрезать меня от проекта сейчас, когда мы наконец-то на подступах к чему-то действительно значимому.

— Ты же сама только что сказала, что я без тебя шага ступить не могу.

Троун нетерпеливо тряхнула гривой, словно отмахиваясь: «Не об этом разговор».

— Вот и я про то: кто в театре может обходиться друг без друга? Ты же меня знаешь. Со мной действительно иногда такое случается: то скажу, то сделаю невпопад. Хи-хи. — Игриво засмеявшись, она пожала плечами.

«Нет. В том-то и дело, что ты стремишься всех под себя подминать и во всем единолично господствовать. А если не получается, то ты от этого приходишь в ужас. Ты жить не можешь, если не властвуешь».

— Да ладно тебе! Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты знаешь меня, я тебя. Ты — стержень, сильная натура. А я — с прибабахом, с дикими выходками. Ну и что с того? Ерунда это все. — Троун кокетливо изогнулась, полагая, что подобный жест не лишен обаяния. Но вышло наоборот: он лишь подчеркнул ее гневную взвинченность и алчность. — Все равно ты будешь гнуть свое. Впервой тебе, что ли? — Снова хихикнув, она компанейски подмигнула.

«Не впервой. Да и вправду: постановкой больше, постановкой меньше». — Милена почувствовала, что невольно начинает смягчаться.

За окном на реке отражались текучие, переливчатые блики электрического света. Сейчас бы сюда лампу — огромную, электрическую, яркую-преяркую. Так вдруг захотелось света. Прочь куда-нибудь из этой полутемной каморки; в какое-нибудь просторное, полное воздуха и света место. И чтобы там не было Троун.

— Скажу просто: мне надоело гнуть свое , — вздохнула Милена. — Скажу еще проще: ты меня измотала. Надоело постоянно быть на взводе. Возможно, это с моей стороны эгоизм. Но я хочу попробовать кого-нибудь другого. Режиссеры меняют техников постоянно. Даже тех, с кем уживаются душа в душу.

— Но ведь я же не просто техник, верно? — сменила тактику Троун. Встав, она со скорбной улыбкой молитвенно сложила руки; эдакий ангелочек. — Между прочим, у меня свой собственный подход к Данте. Между прочим, я и сама готова заняться режиссурой. Мне тоже надоело быть на взводе. А амбиций у меня не меньше твоего. Ты пока срежиссировала только один большой кусок. И то плохо. А я и сама могу поставить оперу Ролфы Пэтель. Я ее подсокращу. Чуток подрежу. Как, помнишь, ты тогда сделала с «Фальстафом». Думаешь, одна ты тут умеешь ставить спектакли? И вообще, я дешевле обойдусь.

На какую-то секунду Милену пронизал страх.

«А ведь в ее словах есть логика. Хотя стоп, о чем это я! Держись давай. Тебя утвердили».

— И утвердили тебя, — продолжала Троун, словно читая ее мысли, — только из-за положительного социального эффекта оперы. А у меня будут такие же эффекты, и гораздо быстрее, а значит, и расходов меньше. Ты сама подумай. Вот ты пытаешься меня вывести из игры, а я возьму и выведу из игры тебя.

«Наваждение какое-то, — внушала себе Милена. — У нее нет никаких полномочий, нет доступа. С ней никто не будет работать, я для нее была последним шансом. А вдруг они и вправду подумают, что так будет лучше? Неужели они забыли, как она себя вела до этого? Если так, то они идиоты и заслуживают того результата, который получат. Хотя что это я? Я буду бороться, чтобы все вышло как следует».