Андрей Ливадный - Бремя воина

- Рука, занесенная для удара, редко останавливается на полпути, согласившись, кивнул Герман. - Скажи, отец, открой мне последнее, о чем я не знаю: как продолжался человеческий род в естественных условиях? Почему младенцы появляются среди нас лишь по воле Омни?

- Омни обладают технологией клонирования, - они умеют выращивать целый организм из одной клетки, - ответил Джордан. - Но на самом деле нынешние обитатели Джорга - это лишь половина человечества. - Он отложил пистолет и взял в руки фотографию. Его пальцы дрожали.

- Это моя дочь, Мишель... Она должна была вырасти и стать женщиной второй, недостающей сейчас половиной нас как биологического вида. Мужчина и женщина - два разных пола... - Он поднял на Германа взгляд своего единственного глаза и вдруг добавил: - В словаре Джоргов нет терминов, объясняющих процесс зачатия и развития младенца в чреве матери. Извини, Герман, тут я бессилен тебе помочь. Скажу лишь одно: если ты найдешь во Вселенной хоть одну женщину из числа людей, то никогда не сможешь пройти мимо... Природа сама все подскажет тебе.

Он опустил взгляд и добавил еще тише:

- А теперь уходи. Я действительно не хочу знать, каким чудом ты выкарабкался, что именно тебе известно и как ты собираешься поступать дальше. Оставь это мне... - Он провел пальцами по снимку... - Уходи.

- Прощай, отец.

ГЛАВА 5

Темной ночью небо Джорга покрывают яркие карбункулы звезд. Если пристально смотреть на их скопления, то единственный глаз начинает слезиться. Джордан давно бросил это занятие - с тоской созерцать по ночам льдистые россыпи холодного огня, - слишком много болезненных воспоминаний наваливалось в такие минуты, но сегодня он сидел у узкого окна и напряженно ждал, время от времени вытирая слезящийся глаз.

Его терпение было вознаграждено далеко за полночь, когда среди бескрайней, окружающей замок сельвы вдруг разгорелось, вспыхнуло неистовое пламя, и новая, только что рожденная звезда вдруг начала карабкаться на небосвод, выдираясь из уз планетарного тяготения.

Он знал: звезда уносит Человека и Форкарсианина - двух злейших врагов, ставших по воле судьбы неразрывно связанными друг с другом.

Хитрый Омни перехитрил себя... - это было сказано хорошо, в точку, но Джордан, разум которого таил намного больше знаний, чем это могло показаться, не хотел, чтобы у серокожего властелина оставалась возможность исправить допущенную оплошность.

Сухо щелкнул активированный затвор.

Выстрел ударил сухо, деловито, словно ставил точку в конце написанной строки

Покореженный огнем стереоснимок выпал из холодеющих пальцев.

Старый Джорг улыбался. Улыбка на мертвом лице была его последним посланием всесильному Го.

***

Глубоко в космосе, между орбитами Юпитера и Сатурна, дрейфовало несколько исполинских прямоугольных конструкций.

Глядя на них через видеодатчики истребителя, Герман подумал, что вот она - его судьба.

А как же Ашанг?

Он обернулся. Насекомое стояло в тесной рубке человеческого истребителя и смотрело через плечо Германа туда же - в черноту космоса, где плавали серые прямоугольные пятнышки крионических платформ.

За время, невольно проведенное вместе, они научились понимать друг друга гораздо лучше, и язык их общения уже включал в себя не только символы, набранные на компьютере, но и жесты, а также несколько шипяще-щебечущих слов, которые могли воспроизвести голосовые связки человека.

- Ты? - Герман выразительным жестом обратил внимание Ашанга на крионические платформы. - Там мое будущее, а ты?

Форкарсианин подошел к консоли компьютера и начал набирать ответ:

"Гермафродит... Мне не нужна самка для продолжения рода".

Герман прочитал сообщение и задумался.

"Значит, ты мог и не делиться со мной этим знанием?" - Он обернулся, стукнул пальцем по монитору, а потом указал на парящие в космосе многокилометровые конструкции.

Ашанг пожал плечами. Он тоже воспринял некоторую часть человеческих жестов.

"Я хочу поселиться на одной планете с тобой".

Герман нахмурился.

"Вселенная необъятна", - ответил он символикой Омни.

Ашанг кивнул.

"Ты прав, человек. Вселенная слишком велика, а мы сейчас слишком ничтожны перед ее лицом, чтобы взять и разойтись в стороны. Пусть наши дети вырастут вместе?"

Герман прочитал набранную им строку и посмотрел на мыслящее насекомое.

Все в его облике казалось чуждым, но ведь дышали-то они одним воздухом, питались схожей пищей, вот даже умудрились наладить мостик общения, перекинув его через пропасть взаимного уничтожения двух цивилизаций.

Что ответить на символ вопроса, который поставил Ашанг в конце своей фразы? Вежливо отказаться? Или согласно кивнуть?

Он подумал о людях, которые погрузились в криогенный сон еще до начала той страшной войны с форкарсианами. Когда они очнутся, восстанут из своих ледяных колыбелей, что он скажет им? Что Земли больше нет, что нужно строить все заново, и это необходимо принять за факт, подружиться с насекомым, предки которого превратили в прах твою родину?

Он прищурился, глядя на волнующие контуры медленно вырастающих из мрака, скупо подсвеченных габаритными огнями конструкций, а чернильное око необъятной, враждебной Вселенной в свою очередь взирало на него миллиардами холодных, далеких и колючих звезд.

Ему вдруг вспомнился Омни - надменный, расчетливый Го, который все предусматривал заранее, знал наперед и в конце концов проиграл, перехитрив самого себя.

Пусть наши дети вырастут вместе.

Он не добавил ничего к набранной Ашангом фразе, лишь стер символ вопроса в ее конце.

Главный шлюз исполинской конструкции приближался, неотвратимый, как судьба, как то бремя, которое только что приняли на свои плечи два прирожденных воина.

Бремя милосердия - единственный путь, который, стремясь к вратам рая, не сворачивает в ад.