Андрей Ливадный - Форма жизни

Антон исподлобья посмотрел на Френка.

— Ты собираешься подарить людям бессмертие, верно?

— Нет, — покачал головой Лаймер. — Это было бы величайшей глупостью с моей стороны. То, что рассказала Мари, и так доказывает, что человеческая душа бессмертна, по крайней мере до тех пор, пока мы сами не изуродуем нашу планету до такой степени когда нарушатся основные характеристики геомагнитного поля, в структуре которого заключена древняя операционная система Селенитов. Я считаю, что та ошибка, недоработка, исправление которой возлагалось на Беат, сыграла в конечном итоге свою счастливую роль. Рождаясь вновь, мы не помним своих прошлых жизней, а вспомнить их дано лишь тем, кто прошел определенный путь саморазвития. События на Марсе лишь иллюстрируют справедливость моих слов. Что стало с теми бродягами, чьи сущности были инсталлированы в преобразованные микромашинам тела человекоподобных роботов? Кто не сошел с ума от внезапно обрушившихся воспоминаний, тот кинулся убивать, насиловать и грабить, ведь уровень их интеллекта предполагает именно такой способ обладания материальными благами. — Френк покосился на Онжилая, который, постанывая, медленно приходил в себя, и продолжил: — Есть еще одна категория людей, которым знания о нашем потенциальном бессмертии ни к чему. Кто умен, Антон, тот и без излишних откровений придет к пониманию истины, ведь наша история пестрит упоминаниями о посвященных, напрямую входящих в контакт с древней системой. Это современные изотерики. Они называют древнюю виртуальную оболочку астралом. Но есть типы, подобные фон Брауну, для которых бог — это деньги и власть. Подумай, что станет с нашей Землей, с человечеством, если сейчас вручить массам хотя бы тот объем знаний, которым обладаем мы пятеро? Присовокупи сюда микромашины, которые принципиально не нужны сейчас нашей цивилизации для выживания, и подумай — во имя каких целей все это будет использовано? Нет... — Он вновь покачал головой. — Я согласен с Онжилаем — счастливого конца тут не видно, да его, в принципе, и не может быть на том уровне общественной морали, которая господствует на сегодняшней Земле.

Пока он говорил, лицо Антона Столетова бледнело.

— В чем дело? — спросила Мари. — Тебе плохо?

Он покачал головой и вдруг сел, свесив руки между колен. Несколько минут он что-то мучительно обдумывал, глядя в пол, а потом поднял голову и произнес:

— По-моему, фон Браун обыграл не только Онжилая, но и тебя, Френк.

— В чем дело, я не понимаю...

— Он уже имеет образцы микромашин, — ответил Антон. — Я думаю, что в скором времени исследования образцов вплотную подведут его к ответу на вопрос о бессмертии. Он ничего не узнает о древнем Селене, но вполне овладеет всеми возродившимися здесь технологиями микромашинного мира.

— О чем ты говоришь?! — Лаймер застыл как вкопанный. — Что тебе известно, Антон?

— «Европа», — ответил Столетов. — Отсюда, с Марса на протяжении последнего месяца изымались образчики инфицированной техники и транспортировались на борт дрейфующего за поясом астероидов колониального транспорта «Европа» для проведения исследований. Я лично доставил на борт крейсера «Орион» не меньше двух десятков отловленных тут андроидов...

— Мы не можем допустить этого. — Френк нервно расхаживал по гулкому пространству подвального помещения. Тусклый свет переносного фонаря едва разгонял сумрак, скупо освещая его фигуру.

Оправившийся от шока Онжилай сидел, привалясь к влажной шероховатой стене, и провожал его недобрым взглядом.

— Ты же говорил, что не следует трогать Майлера, — зло напомнил он.

— Я не знал, что отсюда изымаются образцы пораженной микромашинами техники. Я думал, что присутствие «Ориона» на орбите вызвано исключительно желанием удерживать ситуацию в границах зоны...

— Ага... А ведь Майлер фон Браун, похоже, оказался умнее тебя, Френк. Думаю, ему будет глубоко плевать на Селен, он возьмет только то, что ему необходимо. Помяни мое слово, лет через пять на Земле возникнет новая власть, и попробуй-ка угадать с трех попыток, кто станет во главе этой власти?

— Этого нельзя допустить.

— Каким образом, посмею спросить?

— Самым обыкновенным, — зло огрызнулся Френк. — Варварским. Таким, как ты любишь.

— А как же быть с идеями гуманизма?

— Какой тут, к черту, гуманизм?! — не выдержав, взорвался Дибров. — Люди не нуждаются в этих технологиях! Они будут востребованы только узким кругом лиц в их собственных интересах.

Онжилай повернулся к нему.

— А в чем, по-твоему, нуждаются люди? — спросил он.

— В возможности развиваться, жить, идти своим путем! — ответил ему Андрей. — Мы и так оказались в далеко не завидном положении, а знания, полученные нами, еще более усугубляют его! — Он принялся расхаживать по замусоренному пространству подвала. — Выходит, что жизнь Земли уникальна, вокруг необъятный мертвый космос. Его физические законы накладывают конкретные ограничения на нашу экспансию в пространстве, а теперь в этот котел, в котором продолжает вариться человечество, будут слиты микромашины, которые не только не принесут пользы, но лишь усугубят проблемы. — Он остановился, глядя на Онжилая. — Да, фон Браун создаст новый вид робототехники, возможно, разгадав симбиотический смысл микромашин, он начнет раздавать их инъекции категориям избранных или даже всем подряд, без разбора. Но что будет дальше? Вместо того чтобы действительно развиваться, люди начнут борьбу за обладание новыми возможностями, которые преподнесены даром, без исследований и усилий. Те, кто получит желаемое, станут жить много дольше, исчезнет страх перед физической смертью, а это породит безнаказанность многих действий, рухнут моральные запреты — мы станем рабами микромашин и в конце концов исчезнем, как исчезла цивилизация Старого и Нового Селена.

Никто не ответил на его монолог.

Онжилай, у которого отобрали оружие, сидел мрачный и непредсказуемый.

Столетов встал с ящика, ушел в сумеречную глубину подвала и вернулся оттуда с куском ребристой арматуры в руках.

— Вы как хотите, — внезапно заявил он, — а я буду пытаться расчистить завал. — Он поднялся на несколько ступенек и добавил: — Лично я думаю, что Дибров прав. Человечеству не нужны микромашины. Сейчас они принесут только зло.

— Френк, на два слова.

Лаймер посмотрел на Диброва, потом кивнул, соглашаясь.

— В чем дело? — спросил он, когда они отошли в сторону.

— Мне кажется, что ты ошибаешься, Френк.

— В чем именно? — переспросил Лаймер, прислушиваясь к монотонным звукам ударов — это Онжилай и Антон крошили угол бетонного перекрытия.

— В том, что тебе удалось пробудить память Мари, а заодно и наши с Онжилаем воспоминания, — пояснил Дибров.