Жюль Верн - Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис)

А вот и мисс Горация Блуэтт, тощая, сухопарая и плоская, какой только может быть английская маклерша. Поверх дорожного платья она накинула плащ, а вместо украшений на поясе у нее бренчит связка ключей.

Все присутствующие вежливо встают при появлении новобрачных, а те, поклонившись направо и налево и «переведя дух», как сказал бы господин Катерна, медленно подходят к священнику, который стоит, положив руку на Библию, открытую, несомненно, на той самой странице, где Исаак, сын Авраама и Сарры, берет в жены Ревекку, дочь Рахили.

Если бы еще зазвучала приличествующая обряду органная музыка, то легко было бы вообразить, что находишься в церкви.

Но есть и музыка! Правда, это не орган, а всего лишь гармоника, которую не забыл захватить с собой господин Катерна. Как бывший моряк, он умеет обращаться с этим инструментом и демонстрирует свое искусство, стараясь воспроизвести слащавое анданте из «Нормы» [94] «Норма» — опера итальянского композитора Винченцо Беллини, поставлена в 1831 году. с типичными для гармоники заунывными интонациями.

Старомодная мелодия, которая так темпераментно звучит на этом инструменте, по-видимому, доставляет большое удовольствие уроженцам Центральной Азии. Но всему на свете приходит конец, даже анданте из «Нормы».

Преподобный Натаниэль Морз обращается к молодым супругам со свадебным спичем, который, надо думать, ему не раз уже приходилось произносить.

«Две души, слившиеся воедино… Плоть от плоти… Плодитесь и размножайтесь…»

Думается, он поступил бы лучше, пробормотав скороговоркой, как простой нотариус: «В нашем, священника-нотариуса, присутствии Эфринель — Блуэтт и К 0составили настоящий…»

К сожалению, не могу закончить мою мысль. Со стороны локомотива доносятся крики. Пронзительно скрипят тормоза. Поезд резко замедляет ход, вздрагивает от сильных толчков и останавливается, взметая тучи песка.

Какое грубое вмешательство в брачную церемонию! В вагоне-ресторане все опрокинулось — люди и мебель, новобрачные и свидетели. Никто не удержался на ногах. Невообразимая свалка сопровождается криками ужаса и протяжными стонами… Но, тороплюсь заметить, никто не получил серьезных повреждений, так как остановка не была мгновенной.

— Быстрее выходите… торопитесь! — кричит мне майор.

Ушибленные и перепуганные пассажиры в ту же минуту выбежали из вагонов. Среди всеобщего смятения и растерянности слышались со всех сторон только жалобы и недоуменные вопросы на трех или четырех языках.

Фарускиар с Гангиром и четверо монголов первые выскакивают на полотно и выстраиваются на пути, вооруженные револьверами и кинжалами. Нет никакого сомнения: остановка поезда подстроена злоумышленниками с целью грабежа.

И действительно, рельсы сняты на протяжении почти ста метров, и локомотив, очутившись на шпалах, уперся в песчаный бугор.

— Как?! Дорога еще не достроена, а билеты выдаются от Тифлиса до Пекина?.. Но ведь я для того только и поехал трансазиатским поездом, чтобы сократить себе кругосветное путешествие на девять дней!

Узнаю сердитый голос барона, упрекающего Попова на немецком языке. Но на этот раз он должен обвинять не инженеров железнодорожной компании, а кого-то другого.

Мы обступаем начальника поезда с расспросами, а майор Нольтиц не сводит глаз с Фарускиара и монголов.

— Барон не прав, — отвечает нам Попов. — Дорога вполне закончена, а рельсы кто-то снял с преступными намерениями.

— Чтобы задержать поезд! — восклицаю я.

— И похитить сокровища, которые он везет в Пекин, — добавляет господин Катерна.

— Это несомненно, — говорит Попов. — И мы должны быть готовы отбить нападение.

— Кто эти разбойники? — спрашиваю я. — Не Ки Пзан ли со своей шайкой?

Имя грозного бандита приводит пассажиров в трепет.

— Почему непременно Ки Цзан… а не Фарускиар? — тихо говорит мне майор.

— Что вы, он один из директоров дороги!..

— Допустим. Но если справедливы слухи, что компания вошла в сделку с некоторыми предводителями банд, чтобы обеспечить движение поездов…

— Никогда этому не поверю, майор!

— Как вам угодно, господин Бомбарнак, но Фарускиар-то ведь знал, что в «траурном» вагоне…

— Полно, майор, сейчас не до шуток!

— Да, сейчас не до шуток. Мы должны защищаться, и защищаться со всей решительностью.

Китайский офицер расставил своих солдат вокруг вагона с сокровищами. Их было человек двадцать да нас, пассажиров, не считая женщин, около тридцати. Попов роздал оружие — его всегда держат в поезде на случай нападения. Майор Нольтиц, Катерна, Пан Шао, Фульк Эфринель, машинист и кочегар, путешественники как азиатского происхождения, так и европейцы — все решили сражаться ради общего спасения.

По правую сторону, приблизительно в ста шагах от полотна — дремучие заросли кустарника. Там, по всей вероятности, и скрываются разбойники, готовые с минуты на минуту броситься в атаку.

Вдруг раздаются воинственные крики. Ветки раздвигаются, пропуская засевшую в кустарнике банду около шестидесяти гобийских монголов.

А как ведет себя господин Фарускиар, так, на мой взгляд, несправедливо заподозренный майором Нольтицем? Он словно преобразился: стал еще выше, стройнее, красивое лицо побледнело, в глазах сверкают молнии.

Пусть я ошибся насчет мандарина Иен Лу, но, по крайней мере, не принял директора железнодорожной компании за пресловутого юньнаньского бандита!

Как только показались разбойники, Попов велел госпоже Катерна, мисс Горации Блуэтт и всем другим женщинам вернуться в вагоны.

Я вооружен только шестизарядным револьвером, но постараюсь не выпустить зря ни одной пули. Мечта о приключениях, происшествиях, сенсациях наконец-то сбылась. Теперь будет о чем порассказать читателям, если только выйду целым и невредимым из переделки, к чести репортажа и к немалой славе «XX века»!

А не удастся ли с самого начала пустить пулю в лоб атаману шайки, чтобы заставить нападающих отступить? Дело сразу бы обернулось в нашу пользу.

Разбойники дают залп, потрясают оружием, испускают дикие крики. Фарускиар, с пистолетом в одной руке и с кинжалом в другой, бросается в атаку, подбодряя словами и жестами Гангира и четырех монголов, которые не отстают от него ни на шаг. Мы с майором Нольтицем устремляемся в гущу боя, но нас опережает господин Катерна. Рот у него открыт, белые зубы оскалены, глаза прищурены. Теперь он не опереточный комик, а прежний бывалый матрос!

— Эти мерзавцы, — кричит он, — лезут на абордаж! Пираты хотят нас потопить! Вперед, вперед, за честь флага! Пли с штирборта! Пли с бакборта! [95] Штирборт — правый борт; бакборт — левый борт. Огонь с обоих бортов!