Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

В глубине, между двумя домами, возвышается гигантский мастодонт. Это наш Стальной Гигант. Он поставлен под навес из больших панданусов. Поднятым хоботом он как бы объедает верхние ветки. Однако он стоит неподвижно, он отдыхает, хотя совсем не нуждается в отдыхе. Сейчас это непоколебимый страж Парового дома; как огромное допотопное животное, он защищает вход со стороны дороги, по которой сам привез сюда подвижную деревню.

Каким бы громадным ни был наш слон, но если попытаться, хотя бы мысленно, поставить его на фоне горного хребта, который возвышается на 6 тысяч метров над плато, то покажется, что он не имеет ничего общего с тем искусственным зверем-великаном, какому рука Банкса придала обличив индийского животного.

— Муха на фасаде кафедрального собора! — сказал капитан Худ с некоторой досадой.

Абсолютно точно. Позади высится гранитная скала, из которой легко можно вырезать тысячи слонов величиной с нашего, а эта скала не больше чем простая ступенька, одна из сотни ступеней лестницы, поднимающейся до гребня цепи, над которой Дхаулагири вздымает свой острый пик.

Небо на этой картине опускается подчас до уровня глаз наблюдателя. Не только высокие вершины, но и средний гребень цепи на миг исчезают. Густые туманы навещают среднюю зону Гималаев и затягивают ее верхнюю часть. Поле видимости сокращается, и тогда из-за какого-то оптического эффекта жилища, деревья, соседние отроги и сам Стальной Гигант вновь обретают свои реальные размеры.

Случается, что гонимые влажными ветрами тучи спускаются еще ниже и проходят под плато. Тогда глаз не видит ничего, кроме однообразного моря туч, а солнце вызывает на их поверхности удивительную игру света. Вверху, как и внизу, горизонт исчезает, и кажется, что мы перенеслись в какой-то воздушный океан вне земных границ.

Но ветер меняется, северный бриз прорывается через брешь в горной цепи, разносит в клочья весь этот туман, море пара конденсируется почти мгновенно, равнина поднимается на горизонте к югу, Гималаи вновь вырисовываются на фоне очищенного неба, картина возвращается в свою рамку, взгляду уже нет преграды, и он схватывает все детали панорамы на горизонте в 60 миль.

На следующий день, 26 июня, на заре меня разбудил гомон знакомых голосов. Я тотчас поднялся. Капитан Худ и его денщик Фокс громко разговаривали в столовой Парового дома. Я присоединился к ним.

В этот момент Банкс вышел из своей комнаты и капитан сказал ему звонким голосом:

— Ну что, друг Банкс, наконец-то мы прибыли в хорошую гавань. И на этот раз окончательно. Это вам не остановка на несколько часов, а долгая жизнь в течение месяцев.

— Да, мой друг Худ, — ответил инженер, — и вы можете охотиться сколько хотите. Свисток Стального Гиганта не станет напоминать вам о лагере.

— Ты слышишь, Фокс?

— Да, мой капитан, — ответил денщик.

— Небо пришло мне на помощь, — воскликнул Худ, — и я не по-, кину санатория Парового дома, прежде чем пятидесятый не упадет? под моей пулей! Пятидесятый, Фокс! Мне кажется, этого будет особенно трудно добыть!

— Добудете, я полагаю, — ответил Фокс.

— Почему вы так думаете, капитан Худ? — спросил я.

— О Моклер, это предчувствие охотника, ничего больше!

— Так значит, — сказал Банкс, — начиная с сегодняшнего дня вы собираетесь оставить лагерь и начать охотничью кампанию?

— Именно так, — ответил капитан Худ. — Мы начнем с того, что познакомимся с участком, исследуем нижнюю зону, спустимся к лесам Тарриани. Только бы тигры не ушли с этой территории!

— Вы надеетесь на это?

— Э! Мое невезение!

— Невезение!.. В Гималаях!.. — удивился инженер. — Разве таков возможно?

— Ну, посмотрим! Вы пойдете с нами, Моклер? — обратился ко мне капитан Худ.

— Да, конечно.

— А вы, Банкс?

— Я тоже, — ответил инженер, — и думаю, Моклер, как и я, присоединится к вам… как любитель.

— О! — отозвался капитан Худ. — Как любитель, ладно! Но любитель хорошо вооруженный! Мы здесь говорим не о прогулке с тросточкой в руках! Это оскорбило бы зверей в лесах Тарриани! Мы в стране тигров! Четыре карабина Энфилда для полковника, Банкса, Моклера и меня, два ружья с разрывными пулями для тебя и Гуми!

— Будьте спокойны, мой капитан, — ответил Фокс. — Дичь не будет жаловаться.

Итак, этот день должен быть посвящен изучению леса Тарриани, который, щетинясь, занимал нижнюю часть Гималаев, под нашей стоянкой. К 11 часам, после завтрака, сэр Эдуард Монро, Банкс, Худ, Фокс, Гуми и я, хорошо вооруженные, оставили в лагере двух собак, так как им нечего было делать в нашей экспедиции, и начали спуск по дороге, которая сворачивает к равнине.

Сержант Мак-Нил остался в Паровом доме со Сторром, Калутом и поваром, чтобы закончить работы по обустройству лагеря. После двухмесячного путешествия нужно было, кроме того, осмотреть Стального Гиганта внутри и снаружи, почистить и проверить механизмы. Это дело требовало внимания, терпения и не позволяло бездельничать его обычным «погонщикам» — водителю и механику.

В 11 часов мы покинули стоянку и через несколько минут, после первого поворота дороги, Паровой дом исчез за густой завесой деревьев.

Дождь прекратился. Под порывами свежего северо-восточного ветра высоко в небе проносились редкие тучи. Небо было серым, температура вполне подходящей для нашего пешего похода, но не было игры света и тени, составляющей очарование больших лесов.

Спуститься на две тысячи метров по прямой дороге было бы делом двадцати пяти — тридцати минут, если бы не многочисленные повороты и изгибы. Нам потребовалось не менее полутора часов, чтобы добраться до верхней границы лесов Тарриани, находящихся на высоте 500–600 футов над уровнем равнины. Мы прошли всю, дорогу в прекрасном настроении.

— Внимание! — сказал капитан Худ. — Мы входим в царство тигров, львов, пантер и других благородных животных гималайских лесов. Хорошо охотиться на хищников, при условии, что вы не становитесь дичью. Поэтому будем осторожны и не станем слишком удаляться друг от друга!

Такой совет в устах отважного охотника многого стоил. И каждый из нас его учел. Карабины и ружья были заряжены, магазины проверены, спусковые механизмы поставлены на предохранители. Мы приготовились к любой неожиданности.

Я добавлю, что нужно было опасаться не только хищников, но и змей, в лесах Индии встречаются самые опасные из них. «Белонга» — зеленые змеи, змеи-хлысты и многие другие чрезвычайно ядовиты. Число жертв, ежегодно умирающих от укусов этих рептилий, в пять или шесть раз больше, чем число домашних животных или людей, погибших от клыков хищников.

Так и в этом районе Тарриани требовалось соблюдать особую осторожность, глаз должен примечать все: куда ставить ногу, на что, положить руку; ухо должно внимать малейшим звукам под землей или в кустах.