Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

Пять или шесть других буйволов, вплотную окруженные хищниками, бросились следом за ним и исчезли.

Некоторые тигры кинулись преследовать их. Те из буйволов, что не могли убежать из крааля, растерзанные, разодранные валялись на земле.

Тем временем раздались новые выстрелы из окон дома. С нашей стороны, капитан Худ и я тоже пытались стрелять как могли. Нам угрожала новая опасность.

Звери, запертые в клетках, перевозбужденные видом жестокой битвы, запахом крови, рычанием своих собратьев, бесновались с неописуемой яростью. А вдруг им удастся разбить свои клетки? Наши опасения были вполне серьезны.

И правда, одна из клеток с тиграми опрокинулась. На секунду мне показалось, что ее стенки не выдержали, и они вырвались!..

Но, к счастью, этого не произошло, и пленники не могли больше видеть, что происходит снаружи, потому что клетка упала на землю зарешеченной стороной.

— Решительно, это уж слишком! — прошептал капитан Худ, перезаряжая карабин.

В эту минуту какой-то тигр сделал невероятный прыжок и когтями ему удалось зацепиться за развилку дерева, где нашли себе пристанище двое или трое чикари.

Одного из этих несчастных тигр схватил за горло, тот попытался сопротивляться, но напрасно, он был мгновенно сброшен на землю.

Подскочила пантера и стала оспаривать у тигра это тело, уже безжизненное, кости его хрустнули, море крови разлилось вокруг.

— Ну, огонь! Огонь же! — кричал капитан Худ, как будто Матиас ван Гёйтт со своими людьми мог услышать его.

А мы, мы ничего не могли сделать в такой момент! У нас совсем не осталось патронов, и мы оказались бессильными зрителями битвы?

Но вот в соседней с нами секции тигр, который старался разбить прутья клетки, сумел, сильно встряхнув, нарушить ее равновесие. Она секунду стояла, пошатываясь, и почти тотчас же опрокинулась.

Слегка оглушенные при падении, мы поднялись на колени. Стенки клетки выдержали, но мы уже не могли увидеть ничего из того что происходило снаружи.

Если ничего не было видно, зато мы слышали! Какой шабаш, какое рычание, скакание в ограде крааля! Запах крови пропитал воздух! Казалось, что битва стала еще более ожесточенной. Что же случилось? Вырвались пленники из других клеток? Напали на дом Матиаса ван Гёйтта? Может быть, тигры и пантеры кинулись на деревья, чтобы сбросить оттуда индийцев?

— И нельзя выйти из этой коробки! — воскликнул капитан Худ весь во власти бешеного гнева.

Так прошла четверть часа — 15 минут, которые показались нам бесконечными.

Затем шум битвы стал мало-помалу затихать. Рычание сделалось глуше. Прыжки тигров, занимавших соседние с нами секции, стали реже. Значит, расправа шла к концу?

Вдруг я услыхал, как дверь крааля с грохотом захлопнулась. Потом послышался голос Калагани, который громко звал нас. К нему присоединился голос Фокса, повторявший:

— Мой капитан! Мой капитан!

— Здесь! — отозвался Худ.

Его услышали, и почти сразу же я почувствовал, что клетка поднимается. Через мгновение мы были освобождены.

— Фокс! Сторр! — позвал капитан; первая его мысль была о товарищах.

— Здесь! — отозвались механик и денщик.

Они даже не были ранены. Матиас ван Гёйтт и Калагани также оказались целы и невредимы. Два тигра и пантера, бездыханные, лежали на земле. Другие звери ушли из крааля, Калагани вновь запер ворота. Мы все были в безопасности.

Ни одному из хищников не удалось удрать во время схватки, и зверолов насчитал даже одного лишнего пленника. Это был молодой тигр, попавшийся в маленькую клетку на колесах, которая опрокинулась на него, под ней его и взяли, как в ловушке.

Зверинец Матиаса ван Гёйтта был теперь полностью укомплектован, но как дорого это ему обошлось! Пятеро из его буйволов были разодраны в клочья, другие убежали, а три индийца, жестоко изувеченные, плавали в собственной крови на земле крааля.

Остаток ночи не был нарушен никакими происшествиями ни внутри ограды, ни снаружи. Дверь ограды на этот раз заперли надежно. Как могла она открыться как раз в то время, когда вокруг бродила большая группа хищников? Ведь Калагани собственноручно опустил мощные засовы?

Рана капитана Худа причиняла ему боль. Еще немного, и он не смог бы двигать правой рукой.

Что касается меня, то я был сам не свой после того мощного удара хвостом, что свалил меня с ног.

Мы решили вернуться в Паровой дом, как только наступит день.

Матиас ван Гёйтт, несмотря на его сожаления по поводу гибели трех своих людей, не отчаивался, хотя потеря буйволов в момент отъезда ставила его в затруднительное положение.

— Таковы превратности ремесла, — сказал он нам, — и у меня было какое-то предчувствие, что со мной произойдет что-то в этом роде.

Затем он распорядился похоронить трех индийцев, чьи останки перенесли в один из углов крааля и закопали поглубже, чтобы хищники не смогли до них добраться.

Тем временем заря окрасила в белый цвет нижнюю часть Тарриани, и без лишних слов, пожав друг другу руки, мы покинули Матиаса ван Гёйтта.

Нам в провожатые, по крайней мере через лес, зверолов рекомендовал взять Калагани и двух индийцев. Его предложение было принято, и в шесть часов мы вышли из ограды крааля.

Никто не встретился нам на пути. Тигры и пантеры не оставили никаких следов. Несомненно, пресыщенные звери ушли в свои логова, и сейчас не время было их там преследовать.

Буйволы, убежавшие из крааля, растерзанные, лежали в высоких травах или же разбежались по лесам Тарриани, нечего было рассчитывать, что инстинкт приведет их в крааль. Они были окончательно потеряны для зверолова.

На опушке леса Калагани и двое индийцев нас оставили.

Через час Фанн и Черныш громким лаем приветствовали наше возвращение в Паровой дом.

Я рассказал Банксу о нашем приключении. И уж, понятно, он поздравил нас с тем, что мы легко отделались. Очень часто в нападениях подобного рода ни один из осажденных не мог вернуться, чтобы рассказать о подвигах осаждавших!

Капитан Худ вынужден был волей-неволей носить руку на шарфе, но инженер, который был настоящим врачом нашей экспедиции, не нашел ничего серьезного в его ранении и уверял, что через несколько дней все заживет без следа.

На следующий день, 27 августа, лай собак зазвучал с удвоенной силой, но на этот раз это был веселый лай.

Вернулись полковник Монро, Мак-Нил и Гуми. Их возвращение доставило нам истинное облегчение. Удачно ли прошла экспедиция сэра Эдуарда Монро? Мы этого пока не знали. Он вернулся целым и невредимым. И это было самым главным.

Прежде всего Банкс подбежал к нему, сжал его руку и взглядом спросил, как дела.