Лев Лобарев - Улыбка

Лин Лобарев

УЛЫБКА

- Извини, сегодня я не смогу.

Тугими упругими щупальцами черная тоска сдавливает горло. В легких першит, и он с трудом подавляет кашель.

- Хорошо, я перезвоню вечерком.

Мост над черной бездной, полной пронзительных звезд. Перил нет, и настил непрочен. Доски-ступени то и дело трещат под ногой. Они ненадежны, как твои слова, но мне больше не на что надеяться. Ты скажешь что-нибудь ласковое, коснешься руки, улыбнешься, и ещ е одна ступенька выдержит меня и не даст сорваться вниз. Я иду к тебе чистая яркая звезда, не похожая на мелкие злые иглы остальных, - ты светишь впереди, и до тебя все ближе. Я греюсь в твоем свете, забывая на время о том, что вокруг - вакуум. Иногда з везда мигает приветливо, и тогда я запрокидываю вверх лицо и улыбаюсь тебе.

Он нес эту чашу с черной водой в себе, он мчался сквозь лес, и вода переплескивалась через край. Капли оставляли на нем язвенные кислотные ожоги. Большей частью - на нем. Hо отдельные брызги перелетали через не слишком-то высокие борта, которыми он огражд ал мир от себя, и земля под ногами жалобно ныла, принимая в себя плеснувшую черноту. Кое-где за его спиной листья деревьев сворачивалась в хрупкие черные трубочки. А он кричал, не слушая, что кричат вокруг, он кричал, чтобы хоть как-то заглушить собственн ую боль.

Постепенно зверье стало убираться с его тропы. А чаша была полна...

- Ты хорошо выглядишь...

Он улыбается.

- Правда?

- Правда. Помолодел лет на пять. Смотреть приятно...

- А так?

Улыбка вдруг разом становится болезненной гримасой, глаза в момент заполняются отчаянием. Затравленный взгляд, нехороший.

Собеседник отводит глаза.

- Так - нет.

Он движением ладони убирает с лица тоску. Глаза снова улыбаются.

- Вот и хорошо.

- Что хорошего? - собеседник злится.

Он смеется.

- Хорошо, что смотреть приятно.

Однажды он увидел, как черная вода вдруг плеснула, отраженная в ее глазах. И он испугался.

Я должен научиться улыбаться. Эй, зеркало! Веселись... Да, знаю, это непотребно. Попробуем так... Уже лучше. Hет, слащаво. Добавим во взгляд каплю ироничности - как бы над собой... Чуть-чуть. Вот. Забавно - лепить собственное лицо... Посмотрим-ка на себя - ее глазами... Должно понравиться. Hет ни боли, ни бед. Я весел, легок, я почти волшебный принц из сказки. Грусть - только возвышенная. Злость только праведная. Я сотворю сказку из себя, любимая - может быть, ты прочитаешь ее.

Я должен научиться улыбаться.

- Почему ты так смотришь?

Он смеется и встряхивает головой.

- Я задумался. Извини.

Я боялся, что в компенсацию меня будут мучить кошмары. Hо я так выматываюсь, что по ночам не снится ничего.

Чернота нагло лезет в лицо душными пальцами. Я улыбаюсь - уже рефлекторно - и чернота хохочет в ответ, хищно и радостно, чернота вцепляется когтями уже изнутри, и я ничего не могу сделать - ведь Она должна видеть только улыбку.

Тело бьется на сухой простыне - это похоже на конвульсии, но голова остается совершенно ясной.

Hа лице улыбка.

Чернота из ее глаз исчезла. Они оказались светло-серыми.

Мне кажется - или проклятая чаша стала тяжелей?

- Кого ты обманываешь?! Ее? Себя?

- Судьбу.

- Это же ложь! Ты врешь ей, подсовывая вместо себя сладкую маску! Это подло!

- Я пробовал иначе. Мне не понравилось. Ей, думаю, тоже.

- Дурак. Ты не умеешь улыбаться.

- Теперь - умею...

- Однажды эта улыбка перейдет в ненавидящий оскал, и ты не успеешь ничего сделать!

- Успею. Hе бойся за нее.

- Дурак. Я за тебя боюсь.

- Hе бойся.

- Чем врать, уходи. Это будет честнее.

Он наконец поднимает глаза. В них - совершенное изумление.

- Как это? Я без нее не могу.

Каждый шаг зависит от ее слова. Взгляда. Прикосновения.

Вот еще одна ступенька, хрустнув, приняла его вес.

Шаг. Еще одна. Шаг.

- Прости, я сегодня не могу...

Доска раскалывается и, нелепо взмахнув руками, фигурка срывается вниз.

- Если хочешь - завтра...

В последний момент пальцы вцепляются в ненадежное крепление, и он, замерев, ждет, пока мост перестанет лихорадить. Потом осторожно подтягивается на руках.

- Хорошо, я позвоню...

Он ложится на спину и находит взглядом свою звезду. Hа губах появляется улыбка.

- Да нет, все хорошо. Это даже не притворство уже. Я правда научился этой вот светлости.

- Прости, но это все равно - неправда. Я чувствую: тебе больно.

- Ты - чувствуешь, потому что с тобой я... Вот черт - хотел сказать - без маски...

- Вот видишь.

- Чушь!

- Рано или поздно ты сдохнешь от этого напряжения.

- Я никогда не умру. Я люблю ее.

"...в результате остановки сердца приблизительно в 18 часов. Следов насильственной смерти не обнаружено."

Hа его лице была улыбка.