Джек Вэнс - Тчаи: Сага странствий

Траз с трудом встал, держась за голову. Великая Мать поднималась по ступенькам в свою повозку.

Никогда в жизни Рейш не испытывал подобного бешенства. Схватив свой багаж, он подошел к Баояну, который разводил пассажиров по повозкам.

— На меня напали! — набросился на него землянин. — Ты не мог не заметить этого! Жрицы схватили девушку из Кета и снова заперли ее в клетку!

— Да, — согласился Баоян, — что-то подобное я видел.

— Тогда покажи свою власть! Докажи на деле, что ненавидишь воровство и насилие!

Тот с невинным видом покачал головой.

— Все это произошло в степи, между крепостью и моим караваном, в котором я изо всех сил стараюсь поддержать порядок. Мне показалось, что жрицы вернули себе свою собственность тем же манером, каким потеряли ее. У тебя нет причин жаловаться.

— Что?! — зарычал Рейш. — И ты позволишь им наказать невиновного? А если они убьют ее во время своего грязного ритуала!

Баоян поднял руки — нарочито беспомощный жест.

— Ничего не могу поделать. Разве я способен следить за порядком во всей степи? Даже и пытаться не буду!

Адам посмотрел на него с таким презрением и ненавистью, словно пытался испепелить взглядом, потом повернул голову туда, где стоял дом с решетками на окнах.

— Должен предупредить тебя, что не допущу неподобающего поведения во время путешествия, — сказал Баоян. — Я всегда тщательно слежу за порядком в караване.

Некоторое время Рейш от возмущения не мог найти слов. Наконец он пробормотал:

— И тебя не мучат угрызения совести после такого?

— Угрызения совести? — Баоян грустно засмеялся. — На Тчаи нет такого понятия. Что-то сделано или не сделано. Если человек не может привыкнуть к здешнему образу жизни, он очень скоро перестает существовать или становится безумным, как фунг. Поэтому позволь сейчас проводить вас на ваше место: мы сейчас отправляемся. Я хочу отъехать как можно дальше отсюда, пока не вернулись Зеленые Часчи. И кроме того, теперь, кажется, по вашей милости, у меня остался только один разведчик.

Друзья получили каждый по небольшой комнатке в одном из походных домиков: нечто вроде купе, где был только гамак и маленький шкафчик. Дом с решетками, в котором ехали жрицы, находился впереди, на расстоянии четырех повозок. Он катился на своих высоких колесах беззвучно, как призрак; внутри было темно.

Так и не придумав, как ему спасти девушку, Рейш растянулся в гамаке и почти мгновенно уснул, убаюканный мерным движением повозки. Незадолго до того, как из-за туманной дымки показалось бледное солнце, караван остановился. Люди вышли из повозок и собрались у походной кухни, где каждый получил хлебец с жареным мясом и кружку горячего пива. Стлался и плыл по ветру слоистый низкий туман, человеческие голоса, звуки шагов и скрип повозок, казалось, подчеркивали величественную тишину, царящую в степи. Все яркие цвета были словно смыты: вокруг лишь бледное небо, серо-коричневая степь и туман, похожий на разбавленное молоко. Обитатели дома с железными решетками не подавали никаких признаков жизни, жрицы не показывались, а Цветку Кета не разрешили даже выйти на обнесенную проволочной сеткой галерею.

Адам подозвал караванщика.

— Далеко еще до их храма? Когда мы туда прибудем?

Караванщик задумался, медленно прожевывая свой хлебец.

— Сегодня ночью мы остановимся на холме Слуга. Еще день до складов Садно, на следующее утро будем на перекрестке у Фазма. Жрицам кажется, что мы идем слишком медленно; они боятся опоздать на свой ритуал.

— Что это за ритуал? Что там происходит?

Баоян пожал плечами.

— Могу только пересказать вам слухи. Эти жрицы — избранницы какого-то божества; мне сказали, что они фанатично ненавидят мужчин. Они не признают нормальных отношений между мужчинами и женщинами и приходят в бешенство, когда встречают девушку или женщину, которая нравится мужчинам. Их ритуал, как они утверждают, должен очистить душу от всяких грязных помыслов и ненавистных им чувств; говорят, что во время него жрицы приходят в неистовство.

— Значит, двое суток с лишним...

— Да, больше двух суток до перекрестка.

Караван шел через степи и параллельно линии холмов, которые возвышались на юге, то прилегая к земле, то высоко поднимаясь к бледному небу Тчаи. Иногда к холмам вели глубокие каньоны и провалы; время от времени встречались купы или целые рощи тонких деревьев с сухими жесткими листьями. Адам, оглядывая местность через сканскоп, замечал какие-то существа, наблюдающие за караваном под покровом тени, отбрасываемой холмами или деревьями, — очевидно, это были фунги или, может быть, Пнумы.

Днем там не было никаких признаков жизни, никакого движения, ночью не замечалось даже слабого отблеска света в окнах. Часто Рейш спрыгивал с высокой повозки, на которой передвигался вместе со своими спутниками, и шел пешком рядом с караваном. Если он приближался к дому с решетками, дула ружей с ближайшей повозки с воинами немедленно обращались к нему. Баоян, без сомнения, отдал приказ своим людям охранять жриц от любых покушений на их добычу.

Анахо пытался урезонить Рейша:

— Почему ты так беспокоишься из-за этой женщины? Ты ведь даже не посмотрел на три повозки с рабами, которые идут перед нами. Всюду люди живут и умирают, но это нисколько тебя не волнует. Почему ты не задумываешься о жертвах кровавых игр Старых Часчей? А что ты скажешь о питающихся человеческим мясом кочевниках, которые гонят мужчин и женщин целыми толпами через Кислован, как другие племена гонят стада скота? А известно тебе, как страдают Дирдиры и дирдирмены в застенках Синих Часчей? На все это тебе наплевать; тебя прельщает пестрая пыльца на крыльях бабочки — ты думаешь только об этой смазливой девчонке и ее воображаемых горестях!

Рейш вымученно улыбнулся:

— В одиночку всего не сделаешь. Я положу начало тем, что спасу эту девушку... если смогу.

Примерно через час Траз присоединился к Анахо:

— А что будет с твоим космическим кораблем? Ты забыл о своих планах? Если свяжешься с этими жрицами, они тебя убьют или изувечат.

Рейш терпеливо кивал, сознавая, что доводы Траза вполне справедливы, но внутренне нисколько не убежденный.

К концу следующего дня холмы стали обрывистыми и каменистыми. Иногда над степью возвышались одинокие утесы.

К вечеру караван достиг складов Садно, ряда небольших построек, высеченных в одном из таких утесов, и задержался, чтобы выгрузить тюки разных товаров и забрать ящики с горным хрусталем и малахитом. Баоян расположил повозки под укрытием утеса и приказал повернуть дула орудий в степь. Проходя мимо дома с решетками на окнах, Адам вздрогнул, услышав тихий вой: словно одной из жриц привиделся кошмар. Траз в страхе схватил его за руку.