Кит Ломер - Гонка планет

- Какой торжественный случай, настоящее шампанское... - он слегка нахмурился.

- Не волнуйся, - сказал Генри. - Я сам за него заплатил! Ну, вперед, девочка моя, давай его окрестим.

Дульчия подошла к кормовым трубам.

- Дедушка, ты мне еще не сказал, как мы его назовем.

- "Дегвелло".

- "Дегвелло"? - повторила Дульчия.

- Очаровательный выбор, - прокомментировал Лэрри, кивая. - Это старое испанское слово, неправда ли?

- Да, это так.

Дульчия вздохнула, взяла бутылку за горлышко.

- Я даю тебе имя "Дегвелло", - закричала она и швырнула бутылку.

Стекло разбилось, вино запенилось, золотой ручей побежал вниз по ярким пластинам. Рабочие зашумели, к их голосам присоединился рев Генри. Лэрри зааплодировал.

- Ну, капитан, полагаю, мне лучше вернуться к своим... обязанностям, - сказал он, когда осколки были сметены.

- Неплохая мысль, Лэрри. Тебе пора в спортзал.

- Да, - Лэрри улыбнулся слегка натянуто.

Направляясь к автомобилю, он помахал Дульчи так, словно давал какой-то условный знак. Отвернувшемуся в сторону Генри показалось, что она слегка подняла руку в ответ. Но когда он повернулся к ней, она была совершенно бесстрастна.

- Лэрри выглядит намного лучше с тех пор, как ты заставил его работать над собой... и выходить под открытое солнце. Я думаю, что путешествие пойдет ему на пользу, - она посмотрела на прадеда с неожиданной серьезностью. - Ведь будет не так опасно, как говорил Амос? Правда?

- Это будет пикник, - сказал Генри весело, взяв ее за подбородок. Еще пару недель, и мы не будем тебе докучать.

- Я не перестаю твердить себе... чем скорее вы отправитесь, тем скорее вернетесь назад.

- Не падай духом. Как насчет того, чтобы пообедать в Огненном Дворце, а потом поплавать у Кастл Риф?

Дульчия схватила его за руку.

- Как здорово! Я должна с тобой кое о чем поговорить.

- О чем?

Он внимательно посмотрел на нее.

Она отпустила его руку и отошла танцующей походкой. Слегка озадаченный, он последовал за ней к машине.

Обед в Огненном Дворце оказался отменным, какой и можно было ожидать. После обеда они посидели на террасе, глядя на сгущавшиеся над морем сумерки, затем переоделись и спустились на пляж.

С наступлением ночи, они поплавали, после чего Генри, пребывавший в удивительно хорошем настроении, зажег огромный костер. Сила вернулась к нему, и ему доставляло удовольствие снова схватить руками здоровенное бревно, которое два обычных человека едва бы подняли, швырнуть его в ревущий огонь и наблюдать, как во все стороны разлетаются гаснущие искры. Его опьянило возвращение бодрости, в избытке чувств он не заметил, как затихла Дульчия. И только упав на песок рядом с ней, он увидел, что она сидит молча, обхватив руками колени, спокойная и задумчивая.

Капитан пристально посмотрел на нее, девушка отвернулась, но он успел заметить, что в ее глазах блестят слезы.

- Дульчи, милая моя, - он обнял ее, но она покачала головой.

- Не надо, дедушка, со мной все в порядке. В самом деле, все в порядке... Это от того, что ты так счастлив. Дедушка... расскажи мне о ней...

- О ней? - он нахмурился.

- Ну ты знаешь... о моей прабабушке. Она действительно была похожа на меня?

- Я тебе тысячу раз говорил, что была.

- Должно быть... - она по-прежнему не смотрела на него, - она чувствовала себя ужасно, когда ты покидал ее, отправляясь к другим планетам...

Внезапно смертельный холод зашевелился в нем. Чувство вины, которое дремало все эти годы, выползло из темных глубин его мозга и набросилось на него. Но Дульчи - эта Дульчи, современная молодая девушка - продолжала говорить:

- Дедушка, я сказала тебе, что хочу тебе кое-что рассказать, - она наконец повернулась к нему. - Это касается Лэрри. Я люблю его.

Холод теперь окутал его и снаружи, словно он был заморожен в куске льда.

- Любишь?

Она кивнула.

- Теперь ты понимаешь. Существуют только два человека, которых я люблю, теперь, когда умер Амос, и оба они отправляются в этот опасный поход.

- Дульчия... - язык не слушался его. - Я сказал тебе, что волноваться не о чем. Не о чем...

- Разве? Действительно не о чем? - Она изучала лицо своими серыми глазами. - Ты мне всегда говорил правду, дедушка. Но сейчас ты мне говоришь, что волноваться не о чем, а Лэрри говоришь совсем другое. Ты знаешь, почему он отправляется с тобой, дедушка? Знаешь?

- Ну, его отец посылает его...

- Дедушка, перестань и подумай немного! - она говорила почти со злостью. - Это для тебя Лэрри просто мальчик, а для самого себя, сенатора и всех на этой планете он мужчина, причем мужчина, который может добиться высокого политического поста. Отец Лэрри не может послать его туда, куда он не захочет отправиться. Лэрри полетит с тобой, потому что он хочет этого, а ты даже не знаешь причины!

Генри напрягся.

- Какова же причина? - резко спросил он.

- А как ты думаешь? Ты! - она посмотрела на него одновременно с любовью и с отчаянием. - Ты не знаешь, никогда не знал, что о тебе думают люди. Разве ты не знаешь, что ты герой, живая легенда для людей нашего с Лэрри возраста? Для их родителей ты, может, по-прежнему простой человек, но для моего поколения ты живая, дышащая страница истории. Теперь ты понимаешь, почему Лэрри даже и не подумал сомневаться, когда отец сказал ему, что ты хочешь взять его с собой в поход на Коразон?

Генри хмыкнул.

- Но ты напугал его до полусмерти! - продолжала Дульчия. - По-твоему, он ничего не может сделать так, как надо, и тебе придется все время за ним присматривать. Он стал таким рассеянным, что наступает себе на ноги, в разговоре вдвое чаще, чем обычно, употребляет эти глупые модные слова. Но он готов отдать свою руку, чтобы тебе угодить. Дедушка, я знаю!

Генри растроганно посмотрел на нее. Где-то в глубине его мозга, там, где жила память о ее прабабушке, распахнулась маленькая дверь, и ему захотелось поверить в то, что она только что сказала.

Но тут неожиданно перед его внутренним взором возник образ сенатора. Толстый, обрюзгший человек с жестоким сердцем. Мальчик был плоть от плоти своего отца. Если в нем есть что-то стояще, то оно проявится, когда путешествие выбьет из него изысканные манеры и всякую чепуху. До тех пор маленькая дверь в мозгу Генри будет закрыта.

- Хорошо, милая, я буду помнить об этом, - проговорил он, ласково похлопав ее по плечу.

Капитан вскочил на ноги, как отпущенная пружина.

- А теперь нам лучше домой. Завтра великий день.

Они взяли полотенца и направились к лимузину. По дороге домой Дульчия вдруг прервала молчание.

- "Дегвелло", - сказала она неожиданно. - Когда я крестила корабль, Лэрри сказал, что это староиспанское слово. Что оно означает?

Вдруг Генри почувствовал, что она внимательно на него смотрит. В свете луны ее лицо казалось белым. И уже произнося слово, он понял, что его губы сжались, и услышал, словно эхо, мрачную ноту в голодной ярости: "Головорез".