Журнал «Если» - «Если», 2004 № 04

При первом изучении оказалось, что почти все они не только не проходили техосмотра, но и просто дефектные. Вмятины от столкновений с деревьями и небосводом, царапины от когтей…

Вот нашел наконец одну справную, но изрядно попользованную любителями бесплатных туалетов. Впрочем, даже у этой ступы скользящая поверхность неприятно вибрировала, а наношариковый слой основательно стерся…

Тем временем какие-то тени подплывали к стоянке сразу с трех сторон. Они жадно поглощали излучение, информацию и не откликались на запрос «свой — чужой». Наверное, это смертельно опасные упыри-вампутеры. Кощей поспешно оттолкнулся реактивной метлой. Ступа заскользила с неприятным царапающим звуком и подергиваниями.

Закладывать маршрут в ее процессор не буду, как-нибудь и на ручном управлении доберусь. Сейчас к ведьме-маргиналке на минус-третий ярус. Лечение у нее еще то, руны AVIR, жидкий азот и мегаваттный лазер, но она единственная, кто его вытянет из этой беды, не обобрав до нитки…

А ведь ступу сносит с трассы. Какая-то нечисть заморочила навигационную систему!

На крутом вираже Кощея выбросило из ступы, и он погрузился в болотную жижу. Сплошные жирные кислоты плюс «серая слизь» — отработанные гомункулы. На дне — кракодилер Грэндель, вон как ворочается, если сонар не врет. Но пока что монстр сонный или обожравшийся.

Кощей поспешно оттолкнулся и выплыл на поверхность, кое-как взобрался на кочку, которая некогда была пунктом проката водных велосипедов на магическом ходу.

Из «серой слизи» показались три сплюснутые морды, потом еще три. А поглубже вроде бы еще три караулят. Анаэробы-помоечники, хмыри болотные, которые вечно поддатые, потому что жизненную силу из реакций брожения черпают. Вон как самогоном несет.

Подпустить их поближе! Они же жадные. Задний ряд хмырей всегда боится, что передний расхватает добычу, прежде чем они подплывут. Раз — и нет самых вкусных микросхем, останутся только твердые метакристаллические кости, о которые все челюсти обломаешь.

Еще ближе, красавцы! Только не смотрите так косо и дышите в сторону.

Теперь пора.

Кощей выхватил меч-кладенец из спинных ножен и выписал им восьмерку, потом, погрузившись в жижу, еще раз.

Отрубленные головы хмырей медленно уходили в трясину. Отрубленные ноги, напротив, всплывали на поверхность, выделывая последнюю пляску святого Вольта.

Успели все-таки цапнуть. Рана на бедре засочилась васкулоидной кровью и болью. Хорошо хоть, что устоял тазобедренный сустав из титан-неодимового сплава, да и болевой регулятор можно подкрутить.

— Знаю твою беду-кручину, Кощеюшка. Садись на меня, подвезу, куда душе угодно, — на соседней кочке сидела здоровенная жабалака с изрядно накрашенными выпученными глазками. — Демон ты мой красноглазый, соглашайся по-быстрому. А то ведь и Лихо тут недалеко бродит, хмыри болотные с ним в одной пикосети.

Только не это! Очередная царевна-лягушка. Но делать было нечего. Здесь ему явно не климатило.

Жабалака первым делом лизнула Кощея в рану, отчего та затянулась нежным слоем недифференцированных техноклеток. Потом еще раз лизнула, уже не в медицинских целях. И как ни странно, это ему понравилось в конце такого тяжелого рабочего дня…

А удержаться на спине жабалаки было непросто. Она все время пыталась общаться, в смысле строить глазки. Когда голова напрямую срослась с грудной клеткой — это чревато. По крайней мере, падением для седока.

Декорации вскоре переменились. Уже не «серая слизь». А нормальное болотце. Кувшинки, ряска. На берегу теремок-макромолекула. С десяток Дюймовочек занимаются изучением регенеративных способностей у тритонов, свирепо потроша их скальпелями.

Вокруг болота — лес густой. Чтобы пройти его, нужно последовательно сотворить, как минимум, пять знаков Open. А жизненной силы едва ли хватит на пару.

— Ты лягушек ешь, милый? — спросила жабалака.

— Ну, когда больше нечего…

— Я по-французски приготовлю. Ле фрог с острым соусом. Я быстро.

— Тихо ты, сканирую…

Что-то ползло по болоту. Судя по характерному терагерцевому излучению — Верлиока!

Вот влип. Жабалака предусмотрительно отпрыгнула в сторону.

— Только не ссорься с ним, Кощейчик, миленький. Он на прошлой неделе тут целого Змея распотрошил, по кочкам раскидал, на кусточки кишочки намотал. Из местных никто ослушаться его не смеет.

— Умолкни, тварь!

— А как целоваться, так я тебе не тварь была? — обиженно протянула жабалака.

Кощей выхватил меч-кладенец, на пару ударов еще хватит!

— Остынь, богатырь, инда я тебя аксионной плеткой угощу, вмиг посмирнеешь, — раздался щипящий голос из-за спины, а на бедре мигом открылась рана. — Сядь, разговор есть… А теперь поворотись-ка вокруг продольной оси на сто восемьдесят градусов. И баловать не вздумай, ибо ни один твой мудреный сенсор правильного сигнала не дает. Попался ты в торсионную ловушку, потому как все болото — вместе со всеми эманациями и духами — целиком мое. Опричь меня, не на кого тебе более надеяться.

Верлиока был страшен. Вместо головы — седалище. Говорит не ртом, а всей поверхностью тулова. И даже пара эскортных русалок-мавок с извивающимися квазиживыми волосами не могли как-то скрасить общую антиэстетику.

Мумия человеческая в слизь мармеладного вида упакованная — иного сравнения для Верлиоки не подберешь. В слизи копошатся почки — будущие хухлики и шиши. Уже там сосут друг из друга сок, идет естественный отбор, на свет выйдут только самые злобные.

Сквозь эктодерму на плече Верлиоки (теперь ясно, что это плечо) блеснула большая золотая звезда. Пентакль такого размера означает: генерал-олигарх темных сил.

— Так, ты у нас мерлин будешь. Или — мерин?

Кощей запретил себе реагировать на подлую шутку и даже обнулил эмоциональную матрицу.

— Кэш, очень приятно.

— Ничего тебе не приятно. Хотя зря. Ты разгляди во мне болотного интеллигента, сиречь искусственный интеллект всей этой экологической ниши. Без моей мудрости великой болото из живого мертвым бы сделалось, исчезли бы даже трясины зыбучие.

Верлиока пристально посмотрел своими боковыми глазами на жабалаку и мавок.

— Давай-ка, гость незваный, перейдем на прямое терминальное соединение. Я красным девкам, конечно, доверяю, но ежели они попадут к белокурым бестиям, к сидам в гестапо, там их пытать-прозванивать будут вплоть до последней микросхемки.

Изо лба Верлиоки выползло щупальце, устремилось к глазу Кэша, и моргнуть тот не успел, как оно уже вошло в его мозг и совершило аппаратное прерывание…

Верлиока сделал предложение, от которого невозможно было отказаться даже в силу технических причин, а потом еще открыл кредит на триста золотых дирхамов в Тролль-банке.