Журнал «Если» - «Если», 2004 № 04

Он сотворил заклинание Open, достаточное для любого рабского интерфейса, и перед ним открылся клюв орбитально-кольцевого орла — как ему показалось, с некоторой задержкой, каковая случается при проверке платежеспособности. Впрочем, из левого орлиного глаза высунулась джинния, которая спросила с обычной покорностью:

— Куда изволите, мой господин?

— Изволю на пятое Кольцо.

— Слушаю и повинуюсь.

Орел демонстративно взмахнул крылами. Сквозь попрозрачневший лоб птицы были видны другие орлы, проносящиеся цепочкой огоньков вдоль сверхпроводящих ветвей Игдрассиля, на которые намотались кольцевые миры Великого Змея. Где-то далеко внизу была корневая система, уходящая в земной Океан. Где-то вверху светилась золотом Крона. Там проживают олимпийцы, дэвы, асы — как уж угодно, короче, вечно счастливые важняки. Золотом отливают и рекламные облака наностатиков:

«Нектар и амброзия — в одном флаконе от Артемида Фудз. Остерегайтесь подделок».

Олимпийцы вырастили древо жизни Игдрассиль (которое тогда еще называлось просто технополипом) и отстояли его в великой морской и космической битвах против земных флотов и эскадрилий. Олимпийцы создали Ананту, вселенского Змея, который обвился своими кольцами вокруг древа жизни…

В самом деле, почему бы не отдохнуть? Завалиться в садик японских лис, примостившийся на террасе Фудзиямы, где рыжие тени будут ласкать тебя пониже эмоциональной матрицы… А чай там отнюдь не теневой, с чайного зверя собранный, по всем канонам приготовленный. Поправить жизненную силу, а уже потом идти сдаваться чиновникам-троллям.

«Я не злобный, не темный, а просто заблуждающийся, я и заклинаний-то никаких не знаю, пошлите меня на курсы переквалификации, вот уже и заявление написал собственной кровью».

— Эй, джинния, сообрази-ка мне… желаю яблочка наливного откушать. — Как все-таки иногда надоедает этот сюсюкающий стиль, но иного кибероболочка не понимает.

Кресло покрылось корой, из подлокотника проросла веточка, завершившаяся красным яблоком сорта джонатан. На другой веточке выросла антоновка.

— Если бы еще вкус соответствовал внешнему виду, — сварливо сказал Кощей, впиваясь в антоновку и запасливо пряча джонатан в межреберный отсек. Впрочем, критика здесь была неуместна, у яблочка наливного — отменный вкусовой интерфейс.

Ближе к остановке джинния звонким пионерским голосом сообщила:

— О мой повелитель! Ваш кошелек был облегчен на дюжину золотых дирхамов.

— Что, тварь?

Из-за закипающей ярости Кощей чуть не плюнул в карминовый ротик джиннии.

От любого злобного навья и диджигейста можно было с успехом защититься, только не от демоницы, которая выуживает твои деньги так, как будто она — это ты. Ведь у нее прямой доступ к твоему счету в Тролль-банке.

— Ты же никогда не брала с меня ни дирхама за это.

— Не брала, мой господин, даже медяка не брала. Вы были членом гильдии младших мерлинов, с соответствующей харизмой, а с четырнадцати часов сего кольцевого дня таковым больше не являетесь.

Орел, как будто с каверзным запаздыванием, распахнул свой клюв, и пассажир, все же сплюнув едкой желчью, вышел. Птица не осталась в долгу. Нарочито резко взмыв в воздух, обдала Кощея пылью, так что он еще долго выковыривал из ушей писклявых нано-ботов.

Тем не менее добро пожаловать на пятое Кольцо Великого Змея.

Гравитация на пятом была несколько ниже, чем на третьем и понадобилось несколько десятков шагов, чтобы приспособиться к ней. Прямо над Кощеем сейчас высились пестрые полипотерема Симсим-вилля.

Симсим, откройся.

Кощею вдруг показалось, что ветви Игдрассиля входят в его хребет, прямо в системную шину, и высасывают из него великую силу Буддхи. Это, наверное, оттого, что кровь стала совсем бледной.

— Чур меня, — невольно прошептал Кощей.

— Странник, с тебя тридцать дирхамов. То есть двадцать талеров, — акустические колебания точно нацеленным пучком вошли прямо в левое ухо. — Оставь надежду не заплатить.

— Кто это говорит?

— Чур. Божество охраны собственности, покровитель границ, сберегатель от порчи и нечисти.

— Тоже мне, божество нашлось. Слушай, киб, за что деньги-то трясешь?

— За газовую смесь с добавками витаминов, которую ты, странник, будешь вдыхать в ближайшие сорок восемь часов. Ты, о путник, будто не ведаешь, что неисчерпаемых ресурсов в замкнутых системах жизнедеятельности быть не может, — назидательно молвил Чур, как будто перед ним стоял мишка косолапый.

Сейчас Кощею уже не хотелось спорить, ощущение полного провала наворачивалось на горло, как змей. Индикатор жизненной силы мерк на глазах. А про ларец с заветной иглой Кощей даже и думать себе запрещал.

Золотые ворота открылись перед ним, над головой с легким шуршанием запорхали сильно надутые купидоны, рассыпая блестки рекламных объявлений.

Что-то расхотелось в сад японских лис, без харизмы его там обдерут как липку.

Ярусом выше находится гильдия мерлинов-альтернативщиков. Там полным-полно гарри поттеров, гэндальфов и прочих чудотворцев с комплексами непризнанных гениев. Максимум, что им удается — это подработать на греческих календах и прочих праздниках для олигофренов. У этих горе-кудесников даже суккубов нет. Только каменные девушки с веслами, которые никак нё поддаются на оживляющие заклинания. А еще у них в избытке пафоса, больших букв в каждой фразе, натянутого юмора и скуки, унаследованной от матушки-основательницы.

Когда-то Кощей ушел оттуда, хлопнув дверью, и снова туда вернуться, значит, себя не уважать.

Двумя ярусами ниже — плетенье сомнительных кабачков, считающихся оплотом нанохакинга, где полно навий, перевертышей, коловертышей, шишиг, химер и прочих моральных уродов.

Что же еще? Ах да, одним ярусом ниже — «Лукоморье», место ни то ни се, однако популярное. Зайти туда можно.

Сотворив знак Open, Кощей вступил в проем лифта, напоминающий дупло, и едва не поскользнулся на луже катаболитов, оставленной мокрушной нечистью.

— Ну, приказывай, шеф, — сказал кривой рот на стене с развязностью городских демонических низов.

— Давай-ка в «Лукоморье».

— Повинуюсь. С вас талер, шеф, — здесь не стеснялись сказать правду сразу.

— А чего еще, желаем, шеф? — хрипло занудил джинн, — только ехать или еще выпить, закусить, может, возьмем русалок в соку, непритязательную житну бабу, лебедь белую?

— Ты бы хоть прибрался здесь.

— Не мое это дело, шеф.

— Тогда застынь. — И, начертав руну, Кощей с удовлетворением посмотрел на окаменевший рот. — Не обижайся, раб лифта. Просто меня с твоим протоинтеллектом не слишком тянет общаться.