Джеймс Уайт - «Если», 1997 № 01

— Да, известно. А также и то, что он систематически заменяет позитивами всех командиров воинских частей Восточного побережья.

— И вам это показалось несколько загадочным, верно?

— Самое загадочное — на что он рассчитывает? В нашей стране совершить военный переворот не так просто. У американского народа особая закваска. У нас никогда не было традиций военного правления, и народ полностью адаптировался к независимости мышления и превосходству гражданской власти над военной.

— У шайки Эбеларда причина имеется. Она может не быть очевидной для вас, поскольку ваше мышление отличается от мышления военного, но причина основательная.

Вы должны помнить, что в такой стране, как наша, применение военной силы — крайняя мера. Но если во время гражданских кризисов ее все-таки решаются применить, то действуют в основном пехота и броневые части. ВВС и флот почти не принимают участия, поскольку они по своей сути ударные силы, нацеленные против внешнего врага.

Вот одна из двух причин, почему Эбелард оставил флот в покое. Другая заключается в том, что перетасовка флотского командования серьезно отразится на обороноспособности страны, а ее следует постоянно поддерживать в полной готовности. Любые гражданские беспорядки такого масштаба ослабят бастионы, и подвергнут искушению внешнего врага.

— Капитан, вы действительно полагаете, что тут замешаны «Дети Каина» и что они под контролем Киннея?

— Необязательно Киннея, но Эбелард, как и многие другие из администрации Президента, связан с ними непосредственно. Тини только начала нащупывать связи. Наверняка утверждать не могу, но мы чувствуем, что есть и независимые филиалы этой организации. Мы, однако, уверены, что Эбелард жаждет власти.

Видите ли, движение — исходное движение — было задумано как гуманитарное. Мы проследили его истоки вплоть до человека по имени Уилфред Льюис, врача-терапевта. Во время паники, начавшейся после процесса над Судано, Льюис заведовал клиникой в Гринвич-Виллидже. Медицинский совет штата Нью-Йорк закрыл клинику и лишил заведующего лицензии на том лишь основании, что он позитив. На следующий день Льюис открыл миссию.

Он начал со сбора информации о ферменте. К нему потянулись отверженные, и вскоре его миссия стала пристанищем выброшенных из жизни позитивов.

Постепенно миссия переросла в культ, создавший и свою философию. Называться он стал «Дети Каина», потому что, подобно библейскому персонажу, все они были изгоями. За названием последовал и символ: черная звезда. А в символах кроется власть, мистер Рот.

Члены движения стали выходить на улицы. Поначалу их целью было простое выживание и некоторая степень социальной защиты: они попрошайничали и торговали всякой мелочью. Вероятно, Льюис и не собирался превращать «Детей» в нечто большее, просто намеревался расширить движение по всей стране. Он начал создавать отделения «Детей» в других городах, и ко времени его смерти их насчитывалось около десятка. Чикагское отделение появилось вторым.

Смерть Льюиса внесла смятение в ряды и раздробила их. Если учесть царившее тогда в обществе настроение, криминализация культа была неизбежной.

— Об этом мне кое-что известно, — заметил Нэт. — Тайри Хоси однажды назвал ее «мафией суперменов».

— И это суть того, чем она стала, мистер Рот. Это настоящее политические движение.

— Политическое движение? А мне казалось, что для них главное — деньги.

— И деньги тоже. Ведь это — ключ к власти. Именно на этом этапе в дело вступила администрация Киннея. Они взяли «Детей» под крылышко и стали снабжать их полезной информацией. В результате «Дети» расширили масштабы операций и одновременно усилили внутренний контроль. И все это — в рекордно короткое время, что было бы невозможно без официальной поддержки.

— Но почему? Почему в это впутался Кинней?

— Почему? Причина у него очень серьезная, мистер Рот — страх. Он считает, что для него единственный путь к безопасности — абсолютная власть, а «Дети Каина» могут ее дать, как любая революционная организация в случае победы.

Как ядро необходима социальная проблема. У позитивов она, несомненно, имеется. Затем нужны организация и лидер. Они получили и то, и другое. Потом, когда обретены новые силы, наступает время для философии. Подключаются теоретики. Они вырабатывают цели движения. После этого остается лишь привлечь внимание сильной личности. Или группы сильных личностей.

Сильная личность вступает в игру, но неизменно руководствуется собственными мотивами и стремится пустить движение по нужному руслу. Культ нуждается в символике. У нацистов таковой стала древняя свастика, у коммунистов — серп и молот. «Дети» выбрали другой исторически выверенный символ: звезду.

Новоявленная организация мечтает о революционных изменениях в обществе, но не об уличной, кровавой революции. Скорее, им желательно сохранить базовую структуру существующей системы, отбросив все то, что помешает им строить задуманное.

В данный момент Кинней занимает положение, сходное с тем, которое имел Гитлер в 1932 году: он законно возглавляет государство, но не имеет желаемой абсолютной власти. Его еще связывают юридические ограничения. Думаю, он воспользуется имеющимися у него возможностями для создания социальной нестабильности, а затем прибегнет к стандартной схеме и захватит власть.

— Так вы полагаете, именно к этому все идет? Все настолько скверно?

— «Скверно» — это еще мягко сказано, мистер Рот. «Дети Каина» нужны Киннею, потому что именно они способны создать общественные беспорядки нужного масштаба. Они же станут тайной рукой революции.

На осуществление замысла осталось чуть больше года. Впрочем, вряд ли они станут оттягивать события до последней минуты. Возможно, скоро они начнут действовать.

— Допустим, и что дальше? Какова здесь моя роль?

— Об этом я скажу через минуту, мистер Рот, а сперва хочу сделать несколько прогнозов. Наша разведка просчитала два вероятных варианта. Первый — открытое восстание на последних этапах избирательной кампании. Кинней, разумеется, подавит его с помощью военной силы, а потом ему останется просто продлевать чрезвычайное положение до бесконечности. Второе — он воспользуется прикрытием, выставив кандидата от своей партии, и, если дела у кандидата пойдут хорошо, последует новое убийство, а следом за ним переход власти в руки военных под предлогом чрезвычайного положения.

Нэт вздохнул.

— Не могу поверить, что в нашей стране может случиться подобное.

— Поверите, мистер Рот, еще как поверите. Наша система правления не так близка к идеальной, как многие полагают. В прошлом нас спасала от тирании именно апатия общества. Людей настолько удовлетворял существующий порядок вещей, а население страны так велико, что его просто невозможно расшевелить. Мелким кучкам революционеров просто не по силам подобная социальная инерция. В последний раз, когда общество взбудоражилось до крайности, дело закончилось гражданской войной, а для этого, кстати, потребовался социальный предлог, не более веский, нежели попрание прав позитивов.