Лоуренс Дженифер - «Если», 1997 № 08

Обе стороны ломают головы, как бы нанести противнику смертельный удар, однако из страха разорения гигантские боевые флотилии никогда не выходят за пределы чистой пропаганды. Финансировать межзвездную войну на любом расстоянии слишком непрактично. Народы откажутся платить налоги! Тут даже тоталитарный режим ничего не смог бы поделать.

— Значит, межзвездных империй не существует?

— Империй? Чего нет, того нет, юноша по имени Кервин. Что проку в межзвездной империи? Удерживать в повиновении даже одну взбунтовавшуюся планету было бы разорительно. Нет, все это совершенно непрактично. Если вам захотелось поселиться на другой планете, открыть там дело, добывать ископаемые, то гораздо проще обзавестись необходимыми разрешениями и уплатить взносы. Между населенными мирами существует свободное перемещение. Каждый думает, видимо, что его планета лучше остальных, так зачем захватывать чужую?

Он мастерски присвистнул.

— Скажем, таких дивных мест, как Пруфиллия, вы нигде больше не сыщете. Другие расы относятся аналогичным образом к родным очагам.

Где-нибудь на Варниале неплохо провести отпуск, но жить там как-то не хочется.

Но, невзирая на расстояния и прочие трудности, способ ущипнуть неприятеля всегда найдется. Одно дело — послать кого-нибудь, вроде меня, сеять смуту, и совсем другое — отгрохать военный крейсер. Я, скажем, наскреб деньжат на свою посудину и сумел проникнуть за защитные экраны оомемианов. Стороны постоянно наносят друг дружке подобные булавочные уколы, хотя время от времени удается совершить что-нибудь более впечатляющее. Я тоже надеялся сослужить службу своей планете, а по возвращении получить честно заработанную премию.

Отсюда и мой интерес к Измиру, возникший, лишь только я о нем узнал. Вы не поверите, какой таинственностью окружили его оомемианы! Но я все равно узнал о проекте «Измир» и умыкнул объект у них из-под самого носа.

Он гордо глянул на Измира, с ленцой выделывавшего свои непрекращающиеся трюки.

— Если начистоту, то я уже и сам не понимаю, зачем во все это ввязался. Мне в голову не приходило, что оомемианы устроят охоту за столь бесполезной штуковиной. Что с того, что он на вас реагирует, болтает какую-то чепуху? На ваши вопросы он все равно не даст ответов. Вы не знаете, понимает ли он вас, и в любом случае ни за что не поймете его, если он даже вздумает вам ответить.

Что действительно делает его уникальным — так это способность менять форму. Других подобных умельцев не сыскать, хотя ходят разные слухи. Кроме того, он, кажется, может по собственной прихоти менять плотность. Я все время тревожусь, что он возьмет и продерется сквозь обшивку корабля, когда я буду находиться рядом. Он на это вполне способен. И что примечательнее всего, изменение плотности нисколько не влияет на его умение парить в воздухе.

— Похоже, — прокомментировал Кервин, — мои соплеменники тоже с интересом взялись бы за изучение такого неуязвимого создания, способного менять форму и плотность. Особенно, если оно единственное в своем роде.

— Одно-одинешенько! — подтвердил Рейл. — Единственный Астарах в природе. В противном случае вряд ли оомемианы так стремились бы заполучить его назад.

— Наверное, они хотят разгадать с его помощью тайну левитации.

— Не знаю. Может быть. Во всяком случае, я не собираюсь его возвращать. Значение имеет не столько то, почему он так важен, сколько то, что он важен именно для оомемианов.

— Если вы не находите Измиру иного применения, то всегда можете поиграть с его помощью в кегли.

— М-да… Между прочим, идея принадлежала ему. Он ведь всегда занимается только тем, чем сам захочет, и умеет сообщить о своем намерении, перейдя к делу. В оздоровительном центре мы оказались по чистой случайности. Я слонялся по окрестностям — сплю я мало, а в ваших небольших поселениях бывает трудно найти себе занятие в темное время суток. Видимо, его заинтересовало движение шаров, посылаемых другими игроками. Для того, чтобы указать на свое желание заняться тем же, он просто убрал свой глаз и руки и покрылся отверстиями для моих пальцев. Откровенно говоря, мне самому стало любопытно. Необходимость вычислять оптимальную синусоиду стимулирует мозговую деятельность.

— Большинство приходит в кегельбан не за этим.

— Неужели? Это для меня очередной сюрприз. Я, конечно, не бросал Измира, а просто делал нужные движения, а он — все остальное. Спустя некоторое время ему надоели ограничения, и он попробовал перемещаться произвольно, чем и привлек внимание вашего друга. Это привело меня в замешательство, хотя обычно мне удается вывернуться с помощью красноречия из любой щепетильной ситуации с туземцами.

Не знаю, было ли это развлечением для Измира. Не уверен даже, что он поймет это слово. Вообще не знаю, понимает ли он что-нибудь. Я даже не знаю до сих пор, что это — живое существо или машина. А теперь, Кервин, вернитесь в кресло. Мы стартуем.

Кервин был заворожен открывшимся видом. Он стоял у Рейла за спиной, разинув рот.

Внизу лежал залитый лунным светом лес, чуть поодаль виднелись горы Сангре де Кристо. Рейл заставлял корабль медленно вращаться, чтобы позволить приборам засечь любые эфирные помехи. К таковым относились бы, к примеру, переговоры оомемианов.

— Пока все чисто.

— А земляне? — спросил Кервин. — Вы не боитесь появиться на экране местного радара? Альбукерке — важный узловой пункт Федерального управления авиации, а в южной части штата имеется крупная база для испытания ракет.

На него взглянули три глаза пилота.

— Против таких простых методов обнаружения нетрудно выставить заграждение. Меня беспокоят только оомемианы: их приборы могут пронизывать любое защитное поле.

Кипяток занял позицию у дальнего края окна и жадно впитывал быстро меняющийся пейзаж.

— Балдеж!

— Думаю, сейчас бесполезно просить вас высадить меня у дома, — сказала из кресла Миранда. — Вряд ли это окажется вам по пути.

— Тысячи извинений! — откликнулся Рейл, скользя кончиками щупалец по поблескивающей серебряной ленте. — Нам нельзя здесь задерживаться.

Корабль набрал скорость, покидая земную атмосферу. Видимо, он двигался феноменально быстро, тем не менее Кервин совершенно не ощущал движения. Единственным свидетельством перемещения в пространстве была легчайшая вибрация.

Они уже поднялись на высоту не менее двенадцати миль. К северу были видны огни Альбукерке, дальше — очаги света поменьше, видимо, Таос и Санта-Фе. Темная поверхность планеты была усеяна мелкими городами, испускавшими сияние, как драгоценные камни.

— Какую скорость может развить ваш корабль?

— Даже не хочется говорить — модель-то старенькая.