Александр Шалганов - «Если», 2001 № 06

— Но как ты вообще вошел в него? Где взял формулу его полей?

— То есть как? Снял с него при встрече. А подтверждение нам дали Службы. Забыл?

— Прости: они дали нам карту не настоящего Смоляра, а того, кого мы здесь за него принимали. Двойника.

— Это вовсе не был двойник. Потому и карты у них были одинаковы. Это клон. У него все идентично — кроме уровня информации, разумеется.

— Я всегда говорил, что не мог ошибиться, — вставил Листвен.

— Как ты понял, что общался всего лишь с клоном?

Было несколько обстоятельств. Он отправлял донесения. Кому? Перед кем стал бы отчитываться Смоляр? Первое сомнение. Доклад Листвена — второе: наш коллега ведь и в самом деле никогда не ошибался, даже и в более сложных ситуациях. Третье: его встреча с Президентом на вечеринке. Они общались как коллеги, а не враги. Ничего удивительного: оба знали, что они — лишь клоны. И у них-то не было никаких причин ненавидеть друг друга. Кстати, случайно там удалось подсесть в поля настоящего Смоляра и увидеть обстановку, в которой он находился. Это дало нам в конечном итоге его координаты — поэтому искать его долго не пришлось.

— Постой. Ты сказал — Президент тоже?..

— Помнишь, как сложно было попасть к настоящему даже и по его приглашению? Сколько всякой защиты наворочено. Он знал, что один из противников будет убит при малейшей небрежности. Смоляр и Президент — они оба прятались, а на публике прекрасно работали клоны. Помнишь его оговорку: он сказал нам, что Смоляр исчез. Так вот, Президент имел в виду настоящего.

— Откуда же взялось столько клонов?

— А вот тут нужно сказать спасибо твоим хакерам. Как только я увидел адрес, по которому клон послал свой отчет, все встало на свои места. Потому что адрес этот принадлежал Центральной Генетической лаборатории — акционерному институту, в котором контрольный пакет первоначально был у государства, но Смоляр постепенно, через третьи фирмы, выкупил часть его, поскольку у государства периодически возникали денежные сложности…

— Это мы все знаем…

— И кроме казенных заказов — на президентских клонов, в частности — это учреждение стало работать на бизнес-верхушку. И естественно, на самого Смоляра. Это учреждение, как вы наверняка слышали, несколько лет назад разработало технологию ускоренного развития клонов. Тогда-то Смоляр и начал осуществлять самые крупные свои проекты. Потому-то и вменить ему в вину ничего не могли: его клон был на виду, всегда обладал стопроцентным алиби. На этом все, ребята. Остальные вопросы — завтра. Надеюсь, я заработал хотя бы право выспаться? Тех, кто думает иначе, прошу воздержаться от обсуждения.

— А вдруг снова вызовет Президент?

— Прежде чем будить меня, потребуй доказательств, что это действительно Президент, а не клон. Иначе я пошлю к нему моего клона, как только обзаведусь — и пусть беседуют себе на здоровье… Но вы меня все равно не найдете. Потому что спать я собираюсь не дома.

— Где же?

— Так я вам и сказал!

— Ястреб! Хоть намекни! А то…

Ястреб усмехнулся:

— А знаете, в Обители такие уютные кельи…

Дорогие читатели мужского пола! Вспомните, сколько раз вы снисходительно усмехались, услышав исполненный ужаса женский возглас: «Господи, ну и морда у меня в этом зеркале!.. Зря усмехались, зря. Женщины вообще приметливее мужчин. И это их восклицание — лишнее тому свидетельство. Да! Представьте себе, что из каждого зеркала на вас и впрямь взирает совершенно иное отражение. Видите, какая разная складка губ, линия лба, рисунок морщин наконец? Собственно, так и должно быть. Одно отражение — талантливо, другое — не очень, а третьему вы просто не нравитесь… Любители бесчисленных историй о том, как некий персонаж, пройдя сквозь зеркало, оказывается в симметрично опрокинутом мире, где логика становится абсурдом, а добро — злом, вероятно, будут разочарованы истинным положением дел. Не такой уж он и опрокинутый, этот мир, а зеркальную грань, что бы там ни утверждал мистер Доджсон, человеку преодолеть не дано.

Разве что с помощью молотка.

Запомните это накрепко.

Почему-то принято считать, что миров всего два: один по ту сторону стекла, другой — по эту, хотя с помощью пары зеркал легко убедиться в существовании бесчисленной череды Зазеркалий, каждое из которых (здесь вам придется поверить мне на слово) пребывает в точно такой же изоляции.

Все они, как говорят, устроены примерно одинаково, поэтому ограничусь кратким описанием ближайшего к нам мира.

То, что мы с вами наблюдаем в раме «говорящего правду стекла», именуется рабочим или пограничным Зазеркальем. Внешне оно — копия нашей реальности, однако по сути представляет собой лишь внутренность расцвеченной скорлупки, за которой начинается собственно Зазеркалье (или глубокое Зазеркалье), куда уже взглядом не проникнешь при всем желании.

Живописать эти незримые для нас области — задача весьма неблагодарная, поскольку с каждой новой подробностью картина делается все менее представимой.

Однако попробую.

Освещение там — как в пасмурный день, когда стальное солнце едва проглядывает сквозь ровный тонкий слой облаков. Ничего конкретного: все смазано, размыто. Подчас трудно понять, где верх, где низ. Единственный ориентир — радужный и как бы дымящийся шар, некое подобие громадного светила, которое, впрочем, не светит. Если поглядеть на него подольше и попристальнее, станет заметно, что тускло-радужный гигант шевелится на манер муравейника, меняет форму, оттенки, выбрасывает протуберанцы — все это, конечно, с чудовищной медлительностью…

Именно так выглядит издали биржа отражений. Сравнение с муравейником страдает неточностью — скорее, она похожа на плотный пчелиный рой. Каждый день на Земле умирает чертова уйма народу, бьется не меньшее количество зеркал — и осиротевшие отражения тут же устремляются на биржу в поисках новой работы. Как ни странно, для них это тоже вопрос жизни и смерти, ибо в отрыве от зеркала долго не протянешь.

Наблюдать биржу можно практически отовсюду. Считается, что местоположение ее приблизительно соответствует центру глубокого Зазеркалья. На самом деле кипящий страстями шар постоянно и незаметно кочует по непредсказуемой траектории. Точь-в-точь как магнитный полюс Земли.

Кроме старожилов, толкутся на бирже и отражения с улицы: из прудов, колодцев. Удивительно, что при таком наплыве жаждущих работы псевдосветило еще не разбухло до размеров Вселенной. Этому феномену есть два объяснения. Не берусь судить, насколько они противоречат друг другу. Первое: иные физические законы, когда большее со всеми удобствами умещается в меньшем. И второе: вместе с биржей расширяется и само Зазеркалье…