Джоанна Расс - «Если», 1999 № 05

Джоу говорит мне еще что-то, а я разглядываю фотографию в его руке и, хотя прежде мне такое и в голову не приходило, пытаюсь вообразить, что думал при виде трубы инопланетянин. Возможно, представляю себе я, на какой-то далекой планете в таких же исполинских конических трубах живут, словно пчелы в ульях, зеленые инопланетяне. Днем они работают, а по вечерам отдыхают в трубах и поют песни. Да, думается мне, наверное, все так и было: «наш» инопланетянин тосковал по родным местам, оттого и опустился рядом с трубой. А кто бы на его месте не тосковал? Я бы, например, тосковал непременно.

На следующий день в магазин наведывается мистер Оливер и жалуется, что у Роджера опять глисты. Сьюзан дает ему необходимые медикаменты и советует, как советовала ему и прежде, не подпускать Роджера к помойкам, а затем они почти час судачат о ветеринаре с Обрывистого Берега, который, говорят, попал под следствие комиссии штата. По-моему, таких ветеринаров, которые оперируют собак ради наживы, без всяких на то показаний, следует запирать в тюрьму, а ключи выбрасывать подальше. Но я молчу, потому что толком еще не отошел от вчерашнего вечера и оправлюсь еще нескоро, потому что я очень ранимый и с годами становлюсь все более ранимым, а это, согласитесь, уже проблема, и, наверное, мне следует сходить к психиатру.

Вскоре в магазин заходит ученый парень, который вчера спрашивал у меня, как найти Немецкие Деликатесы Оскара. Мне сразу приходит в голову, что он-таки решил купить Дейзи, хотя, по его словам, от ее крика ему и хочется лезть на стену. Людей вообще тянет к попугаям, и я сам это не раз замечал. Но, оказывается, ученый пришел не за покупкой, а ко мне.

— Я Билл Пфейффер, — представляется он и протягивает руку.

Мы обмениваемся рукопожатием, а затем ему представляюсь я:

— Я Мартин Богети.

Я говорю это так, будто со мной чуть ли не каждый божий день знакомятся ученые, но на самом деле у меня дыхание перехватило от радости.

— В общем, у меня в голове засела довольно глупая идея, но дело в том, что все умные идеи на сегодняшний день уже опробованы, и ни одна из них, к сожалению, не сработала, — говорит Билл Пфейффер и немедленно объясняет: — Я беседовал со многими своими коллегами о зоомагазине и о тебе, Мартин, о том, что ты воспринимаешь настроения и желания животных. Знаешь, мы решили познакомить тебя с инопланетянином. Да, действительно, почему бы и нет? Ведь попытка, в конце концов, не пытка.

Я киваю, будто понимаю, о чем идет речь. К нам подходит Сьюзан, и ученый, повернувшись к ней, представляется еще раз и даже дает ей свою визитную карточку. Вначале Сьюзан хмурится, подозревая недоброе, но вскоре на ее лице появляется улыбка. К ней подходит заинтересовавшийся происходящим мистер Оливер, и они втроем принимаются улыбаться и разговаривать.

— Уверен, профессор Пфейффер, ваша идея выгорит, — заявляет мистер Оливер.

— Марти будет в восторге, — говорит Сьюзан, будто я нахожусь не здесь, рядом, а где-то за тридевять земель. — И для него ваше предложение — блестящая возможность.

Постепенно идея профессора Пфейффера доходит и до меня. Оказывается, я собственными глазами увижу инопланетянина! И не только увижу, но и поговорю с ним! От этой перспективы я прихожу в такое волнение, какого не испытывал никогда в жизни.

— Боже! — восклицаю я и, немного подумав, спрашиваю профессора Билла Пфейффера: — Во что мне одеться?

— Оденься, как обычно, — советует тот и дружески, как это делает Джоу, хлопает меня по плечу.

Мне объяснили, что утром за мной заедет специальная машина и отвезет в Шорехам, и я, опасаясь проспать, вечером пораньше завалился в кровать, но уснуть от сильного волнения никак не мог. И вот я с открытыми глазами лежу на спине и прислушиваюсь к завываниям ветра и к смеху из телевизора, который смотрит этажом ниже миссис Пископо. В телевизионном смехе звучит не веселье, а наоборот, холод. Я невольно представляю, каково старой миссис Пископо сидеть в гостиной перед включенным телевизором, из которого, словно морские волны, то выплескиваются, то вновь отступают взрывы громкого, но равнодушного механического хохота. Миссис Пископо, похоже, смотрит шоу Лино; это телешоу я видел лишь однажды, и оно мне не понравилось: людей в нем выставляют какими-то идиотами.

Должно быть, уже наступила полночь, а я все не сплю. Постепенно мои мысли с шоу Лино и безотрадного одиночества, уготованного старикам, переключаются на меня самого. Несомненно, встреча с инопланетянином станет самым важным событием всей моей жизни. По-моему, встретиться с ним даже интереснее, чем встретиться в Белом Доме с Президентом и Первой Леди. Я имею в виду, что президентов много, мы их избираем каждые четыре года, но сколько инопланетян известно людям? Один-единственный! Вот я и боюсь сморозить какую-нибудь глупость. Со мной такое случается. Помню, например, когда я учился в десятом классе, то сказал учительнице что-то, чего говорить не следовало. Что именно, я не понял до сей поры, но надо мной смеялся весь класс, а учительница, даже не объяснив, в чем дело, отправила меня к директору школы. Тот тоже не растолковал, в чем моя ошибка, а лишь, вздохнув, сказал: «Опять ты, Марти». В тот злополучный день я и решил, что ноги моей больше в школе не будет. Какая польза в том, что надо мной день за днем потешаются одноклассники? И плевать, что я не получу аттестата! Все равно, даже с аттестатом хорошей работы мне не найти, потому что я глупый. Во всяком случае, таковым меня все считают. Да я и сам с течением лет смирился со своей долей, а учась еще в десятом классе, точно понял, что ничего путного собой не представляю.

Должно быть, размышляя, я все же заснул, потому что вдруг понимаю, что уже утро, а я сижу на постели, и в дверь стучит миссис Пископо. Точно, стучит именно она, ее стук я прекрасно знаю, потому что слышу его чуть ли ни каждый день.

— Марти, за тобой пришла машина, — говорит миссис Пископо из-за двери.

— Спасибо, миссис Пископо, — благодарю ее я.

— Марти, не заставляй себя ждать, — поучает меня миссис Пископо.

— Я мигом, — откликаюсь я, — только в ванную схожу.

Дорогой к Шорехамской электростанции, которая, по словам профессора Пфейффера, была превращена в лабораторию для исследований инопланетянина, смотреть особо не на что, к тому же стоит раннее туманное утро. Незнакомые мне мужчины в машине по большей части молчат. Из этого вовсе не следует, что они испытывают ко мне неприязнь, просто по природе они немногословны. Мне хочется, чтобы рядом оказался профессор Пфейффер, но его с нами нет.

— Сегодня немного машин на дороге, — замечаю я вслух.

На мою реплику отзывается лишь один из спутников. Он произносит глубокомысленно: